Девушка кормившая чаек (СИ)

Они встретились в клубе и он пригласил ее продолжить вечер. Девушка согласилась, они сели в феррари и поехали за город. Там он налил ей выпить, сел и умолк. Обалдев от представших возможностей, девушка решила, что граф — милашка и скромник. И чтобы немножечко подбодрить его, решила сделать минет.

— Только в презервативе, — сказал граф.

Девушка удивилась, но согласилась.

Вдоволь нажевавшись мягкой резины, уничтоженная как женщина, она ушла прочь... Надо ли говорить, что Филипп не бросился следом, а при попытке вернуться назад, не потрудился даже открыть ворота.

И товарки хором заговорили: да как она могла так попасться? Ведь это же его классический ход! И вопили, как чайки, уверяя, что с ними он никогда бы не осмелился поступить вот так.

Судя по тому, что вчера произошло между нами, судя по размазанному гриму соперницы, он поступал так со всеми. И продолжает так поступать. Вот только у меня хватило ума дождаться, пока он сам подойдет.

— Ты искупаться не хочешь? — спрашивает Филипп, расшифровав мою улыбку как-то по своему.

— С ума сошел? — хохочет Ульрике, махая на него своими кольцами и браслетами. — Ни за что на свете! Не желаю, чтобы в первую же нашу встречу ты увидел меня ненакрашенной и с мокрыми волосами!

— Можно подумать, в макияже не видно, что ты — в усмерть уботоксированная старуха, — парирую я,покачивая ногой.

На этот раз Ульрике уже не может оставаться спокойной. Ее лицо заостряется, как у гарпии. Ярость борется с ботоксом, но ботокс непобедим. Сверкнув глазами, бессильная что-либо изобразить на гладком, как коленка, лице, она поднимается и легкой танцующей походкой подходит к Филиппу.

— Тебе не кажется, что девочку пора выпороть и отправить учить уроки?

Сама того не подозревая, она дает мне в руки оружие.

Скинув с шезлонга ноги, я поднимаюсь. Символически обозначенные двумя треугольничками трусики скорее подчеркивают, чем скрывают следы ремня. Полосы четкие, ровные — залюбуешься.

— Идемте, граф, — говорю, — заседлайте меня, как зебру.

У Ульрике слегка отвисает челюсть. У графа лопается терпение.

— Можно тебя на минуточку? — рычит он, схватив меня за предплечье.

Грубо и быстро дернув, он увлекает меня к каюте. Я успеваю крикнуть, обернувшись назад:

— Ральф, ты еще помнишь курс «Утешение плачущих»?

Ральф улыбается, воспользовавшись позицией: Ульрике стоит за его спиной и видеть лица не может.

— Сколько раз тебя просила, не изменяй мне хотя бы с бабами, Филипп?!

Это мои последние слова: он вталкивает меня в каюту, которую я успела так полюбить и с грохотом хлопает дверью.

Покосившись на растерзанную ночью кровать, Филипп теряет дар речи. Похоже, один только мой вид вызывает у него судороги. Филипп отворачивается от моей груди и в то же время, исподтишка косится. Знает ли он, что ночью я была здесь с Ральфом? Или, его корежит от мыслей, будто бы я и Ральф?..

— Какого черта ты вытворяешь?

— Я вытворяю? — огрызается Фил, упруго расхаживая по каюте. – Ты не натрахалась, или что? Думаешь, я тупой и не знаю про вчерашнее приключение?

Дикий и нервный зверь. От созерцания подрагивающих ноздрей, у меня начинают подрагивать внутренности.

— Ты мне сегодня снился, — сообщаю я, сжимая свои соски. — Я была юной ведьмой, а ты — инквизитором. Девственным и сексапильным одновременно.

Филипп останавливается, пузырясь от злости. Такое чувство, что они с Ральфом знают что-то, чего пока что не знаю я. Но в то же время думают, будто бы я знаю. Более того — за этим стою.

— ...ты привязал меня к своей узкой монастырской кровати и оттрахал всеми известными тебе способами, — говорю я вслух.

— Есть только три дырки. Сколько может быть способов?!

— В моем сне ты был креативнее. А полосы, что у тебя на спине – это тебя Хадиб поцарапал?

Он все-таки не выдерживает. Смеется. Но так, что лучше бы не смеялся. Когда он подходит к кровати и опершись на руки, склоняется надо мной, улыбаясь безумной улыбкой, влага между ног замерзает.

— Ты первая начала.

— Первая? — говорю я смело, но осторожно. — Это чертовски мучает.

Филипп смотрит на меня со странным выражением на лице.

— Зачем тебе это все? — спрашивает он таким тоном, словно я прекрасно знаю о чем идет речь.

— Понятия не имею. Возможно, я вас люблю. Возможно, вы просто реально классные. У меня год не было мужчины.

Он усмехается.

— Ну, конечно.

Прощальный взгляд на сиськи и Филипп очень твердо глядит мне в глаза.

— Ты трахалась с ним?

- Нет, он тоже злится из-за вчерашнего. А ты с ней?

Филипп опять усмехается и качает головой, словно не веря своим ушам.

- Ты спятила? Если я стану трахаться со старухами, то это будут очень богатые бабки, ты понимаешь?

- А где ее помада?

- Минет, не секс, - он смотрит на засос.

- Это вчерашнее.

- Хорошо, - он вдруг сбрасывает одеяло и как собака, носом, втыкается в простыню. – Смотри-ка, какая честная женщина... А теперь сделай милость, прекрати цирк. Оденься.

***