Девушка, переставшая говорить

– Я спрашиваю, над чем вы смеялись?

– Какая-то ерунда по телевизору, – ответила она.

Ее тело съежилось, спина ссутулилась, она стала покорной и готовой к тому, что случится. Лицо перестало выражать что-либо, сделав ее совсем другой, чем она была только что. Она бросила взгляд дочке, означавший, что им нужно уходить.

Оба ребенка только что приняли душ и сидели с мокрыми волосами, в одних пижамах, а на улице зима. В шалаш пойти они не смогут. Девочка встала, выглянула в окно и увидела, что в окнах фрёкен Бьельке темно. Куда же им деться?

Она потащила брата с собой на второй этаж в спальню и стала петь высоким голосом, чтобы не слышать того, что происходит внизу.

Но они все равно все слышали.

Через некоторое время все стихло. Они сидели и ждали, когда донесется звук льющейся воды, означавший, что мама пошла в душ, как обычно. Но этого не случилось. Только тишина, тревожная, продолжительная тишина.

Мальчик поднялся с постели и уставился на листок с текстом «Наказание за грех справедливо и вечно». Резким движением он сорвал его, скомкал и бросил на пол.

– Бог несправедлив, – сказал он, спрятав лицо в ладонях, и заплакал.

Девочка погладила младшего брата по волосам.

– Ну, ну, все хорошо. Побудь здесь.

Она прокралась вниз по лестнице, услышала храп отца. Он спал на диване. Маму нигде не было видно, и девочку охватило чувство, что теперь все случилось, случилось непоправимое.

Она не заметила, что брат тоже пришел вслед за ней, когда она медленно вошла в гостиную и увидела маму на полу.

Единственное, что она помнила с того дня, – стеклянные глаза мамы. Как у куклы.

32

Туне не поняла, где находится. Она что, уснула? Она поморгала глазами, вокруг было темно, но она различила несколько размытых фонарей вдалеке. Ледяной холод, голова болела, она лежала на чем-то жестком и неудобном. Она нащупала рукой под собой землю, пальцы стали мокрыми и замерзли.

Снег!

Как только она вспомнила, что произошло, паника взорвалась, как сотня электрических разрядов в животе, и разлилась по телу до самых кончиков пальцев. Она поднялась на колени. Из-за резкого движения голова закружилась, и, стоя в ожидании того, как ее перестанет шатать, она услышала шаги. Снег, лежавший вокруг нее белым ковром, заскрипел.

О нет!

Туне подняла голову. Не успела она встать, как кто-то подошел к ней и помог подняться на ноги.

– Это ты? – облегченно спросила она.

– Ты ушиблась?

– Да, – сказала она. – Мне нужно домой, я замерзла.

Ее талию обняла чья-то рука.

– Пойдем, обопрись на меня.

Они пошли вместе по гравиевой дорожке. Паника исчезла, ведь скоро она примет душ, ляжет в свою кровать с грелкой.

– Куда мы идем? – спросила она через некоторое время. Она указала, стуча зубами: – Вон наш дом. Я… я замерзла, мне надо домой.

– Просто делай так, как я скажу. Я помогу тебе.

– Куда…

У Туне перехватило дыхание, когда ей закрыли рот рукой, а рука на талии сжала еще крепче.

Паника вернулась с еще большей силой, чем была.

33

Около полуночи, как только Кайса уснула, зазвонил телефон.

Она ответила тихим голосом, чтобы не разбудить Карстена. Это был дежурный из «Суннмёрэспостен». Она мгновенно села в постели, когда он рассказал ей, почему звонит так поздно.

– Кто? – спросила она и послушала несколько секунд, прежде чем положить трубку, кутаясь в одеяло.

– Что такое? – сонно пробормотал Карстен.

– Туне… Заявили о ее исчезновении.

– Что?

Теперь уже Карстен сел в постели.

Кайса спустила ноги на холодный пол, взяла халат, лежавший на стуле. – Мне надо на работу.