Девушка по имени Августа

– Это правильно с медицинской точки зрения, но не с финансовой, – возразила Августа. – Обэповцы изъяли документы, внимательно изучили их и рассчитали реальный оборот с точностью до рубля. Директору и главному бухгалтеру досталось на орехи по полной программе. Это я к чему? К тому, что Дегтярский таких ошибок не допускал. В архиве хранится только то, что прошло в «белую». У меня два раза в месяц главная медсестра журнал лабораторных исследований забирает якобы на проверку. Потрошит его, переписывает, вкладывает чистые листы взамен вырванных, прошнуровывает заново и возвращает. И то же самое происходит со всеми журналами в клинике. Дегтярский был не дурак, понимал, что к чему, улики уничтожал своевременно. Если он заплатил тебе наличкой, значит, операция была «левой» и история болезни до архива не дошла. Даже если бы с пациентом все было в порядке, она все равно бы в архив не попала. Так что все Лилины прибабахи – это всего лишь попытка тебя «отфутболить». Она же не может сказать тебе, что такой операции в клинике не производили? Не может. Вот и придумывает какие-то причины, в надежде на то, что ты плюнешь на все и уедешь в Москву. Кстати, Анна Владимировна могла бы спокойно найти в архиве историю, если бы ей хотелось. Она может копаться в документах, сколько ей вздумается, у них с Лилей статус одинаковый. Доверенные люди.

– А кто такой Леонид Маркович?

– Не знаю, – пожала плечами Августа. – Никогда не слышала ни о каком Леониде Марковиче. Может, его и не существует. Хотя, если про него упомянула Лиля… Знаешь, это, наверное, тесть Дегтярского, который является номинальным владельцем клиники. Дегтярский называл его Дедом. Иногда у него срывалось «С Деда все взятки гладки» или «Деду все… мягко говоря, безразлично». С учетом того, что жена Дегтярского примерно его ровесница, можно предположить, что ее отцу лет восемьдесят пять, если не все девяносто. В таком возрасте многое действительно безразлично.

– Какое чудное коварство! – иронично улыбнулся Александр. – Клиника, погрязшая в махинациях, оформлена на имя пожилого человека…

– У главного бухгалтера шизофрения, – вставила Августа.

– Неужели? – не поверил Александр.

– На учете в ПНД [18]

состоит и не очень-то это скрывает. Во всяком случае, рассказывает, что в свое время, еще в восьмидесятые, выбралась из трущобной коммуналки на Черняховского только благодаря своему психиатрическому диагнозу. Вроде бы тогда психически больных переселяли из коммуналок в отдельные квартиры. И кастелянша наша тоже в ПНД наблюдается, у нее депрессии иногда бывают.

– Кастелянша – ладно, – заметил Александр, разливая настоявшийся чай по чашкам. – А вот главный бухгалтер с шизофренией – это неспроста.

– У нас все неспроста, – округлила глаза Августа. – Такая уж клиника. К «Прогрессу» слово «клиника» можно применять не только в прямом, но и в переносном смысле. Кли-ни-ка… И пальцем у виска покрутить.

– Как ты там работаешь? – удивился Александр. – Не противно?

– «Противно» – категория абстрактная, – Августа невесело улыбнулась. – Хорошо там, где нас нет. Я привыкла к клинике, клиника привыкла ко мне, зарплату платят, дежурств не бывает, понимаешь, насколько это для меня ценно, да и вообще идеальных мест не существует.

– Идеальных не существует, – согласился Александр. – Но ваш «Прогресс» – это нечто!

– Я пришла в «Прогресс» из третьей истребительной больницы. Вот там действительно было «нечто».

– Военный госпиталь? – Александр не совсем понял смысл слова «истребительная».

– Так в народе называется Елизаветинская больница, бывшая третья городская, – пояснила Августа. – По своему истинному назначению она истребительная и есть.

– Все так сурово? – не поверил Александр.

Больницы бывают разные, старые и новые, хорошие и не очень, но прилагательное «истребительная» вряд ли подходит даже самой плохой из них.

– «Сурово» – не то слово, – без тени улыбки ответила Августа. – Не хочу углубляться в подробности, их тебе с радостью сообщит любой сетевой поисковик. Скажу одно – при всех недостатках «Прогресса», здесь просто рай. Все зависит от того, что с чем сравнивать… К тому же не забывай, что это Петербург, а не Москва. Здесь гораздо сложнее найти работу с мало-мальски приличным окладом. Особенно если есть столько пожеланий, как у меня – чтобы без дежурств, чтобы работать только в первую смену, чтобы добираться было удобно. Мне как-то предложили работу в Ольгино, условия лучше, вся зарплата белая, бонусы какие-то обещали, но я не могу так далеко ездить, мне же утром Даньку в школу надо отводить. Некоторые, правда, находят способ – договариваются с охранником, приводят детей в семь утра и оставляют на его попечении до начала занятий, но это же ужас! Бедные дети встают в шесть утра, час мыкаются в вестибюле, не зная, чем заняться… Я не могу так с Данькой.

– И много охранник берет за эту услугу? – полюбопытствовал Александр.