Девушка с проблемами

Вот именно – а чо делать?! Будь оно все неладно!

Сашка думала. Ей надо было очень хорошо, отметая любые эмоции, обиды и нежелание признавать правду, подумать.

Значит, Лиля.

Филимонов – нет! Лешка – мужик правильный, серьезный, обстоятельный, ясно понимающий действительность, которая была такова, что работа у Александры ему нравилась и приносила доход, о котором он и помыслить не мог. Они учились вместе, на одном курсе, и Саша сама его нашла, когда встал вопрос о необходимости помощника. Все это он понимал, Александру уважал глубоко, по-настоящему, и стремился к росту как в доходах, так и в работе, стремлений своих не скрывал и делал все правильно. Он молодец. Свой. Они хорошая команда.

И разум у Лешки не выворочен капиталистическим взрывом, произошедшим в стране и перевернувшим все с ног на голову. Но самое главное, что Лешке не нужно такого груза ответственности, как у Александры, не потянет он и знает это. Они оба знают.

Да о чем она вообще?! Филимонов – это ее надежный тыл!

Ира? Да вы что?!

Ирка за нее под пули встанет, если понадобится, Сашка это знала так же хорошо, как то, что завтра наступит рассвет! И у этой девочки были для такой отчаянной преданности причины. Иринка, случись что с Сашкой, пропадет. Сразу!

Так сложилось.

Значит, Лилия.

Ее интересы и резоны Александра и обдумывать не будет – бесполезно! Хотя и так все ясно, как сказал Иван Федорович, деньги – основной двигатель криминальных интересов.

Вот он сейчас мягко и, как ему кажется, незаметно подталкивает ее к нападению, которое, как известно, лучшая форма защиты. Сашка, вспомнив об участии Ивана, спиной почувствовала его притихшую, тщательно скрываемую заинтересованность.

Кто он? Мент? У них какие-то вопросы и дела к Лильке, а тут она, Саша, подвернулась? Неожиданно. Или не неожиданно – оказался же он почему-то на той дороге? Или они знали что-то? Да кто они? Он и его ментовское начальство?

Ага! Лилька и менты!

Две вселенные в разных галактиках, какие бы интересы у них ни были к мадам Ивановой, максимум, до чего их могут допустить, это расследовать воровство Лилечкиных перчаток!

Тогда кто – ФСБ? Служба безопасности одного из ее «папиков» или «папикова» конкурента? Или Лилька влезла во что-то шпионско-мафиозное или большую денежную игру?

Ой, вряд ли!

Единственное, что Лилька любит кроме денег, – себя, и данную драгоценную персону ни во что сомнительное она не втянет. Это уж точно! Продать кого-нибудь, например Александру, это в три секунды, себя – ни за что!

Значит, продала. Кому? Для чего? За каким вообще хреном?

Она подумала еще, глядя в окно, повздыхала мысленно и, повернувшись к Ивану, попросила:

– А можно еще кофе?

– Да сколько угодно! – поднялся со своего места Иван.

«Спокойно, не торопи ее», – приказал он своему нетерпению, попутно радуясь возможности занять руки в ожидании оглашения ее решения.

То, что она что-то решила, было понятно.

Кофе сварился, Иван налил ей и себе в чашки, не спрашивая, добавил ей молока, сел и только тогда позволил себе вопросительный взгляд. Под этим взглядом Санька неторопливо сделала несколько глотков, аккуратно поставила чашку на стол и, вздохнув, выдала свои соображения:

– Думаю, ты прав, Лиле надо задать вопросы, только делать это буду не я. Сейчас я пойду в милицию, напишу заявление, и пусть они разбираются сами.

И посмотрела на него невинным взглядом законопослушной гражданки, при любых непонятках, как и положено таковой, обращающейся в правоохранительные органы.

О как! Он был уверен, что вопрос с милицией отпадал по умолчанию за очевидностью его бесполезности. Неужели ошибся? В оценке госпожи Романовой, или ее умственных способностей, или последствий стресса, отразившихся на данных способностях?

– И что ты там скажешь? – внутренне раздражаясь, решил прояснить он ситуацию.

– Как что? Напишу заявление, что на меня напали и пытались похитить вместе с машиной, – пояснила она.

– И где доказательства твоих слов?

– Как где? Номер их машины, описание их внешности, я все сообщу, и у меня есть свидетель. Ты же подтвердишь мои слова?

– Э, нет, это без меня! Я в изначально безнадежных мероприятиях участия не принимаю! – отказался Гуров.

– Как это без тебя? И почему безнадежных? – вознегодовала Сашка. – Ты же свидетель, можно сказать, участник происшествия!

– Саш, – пояснил он недовольно, – вот ты придешь и скажешь, что на тебя совершено нападение, я допускаю, что даже, возможно, у тебя возьмут заявление, хотя это весьма сомнительно, проверят номера их машины, установят хозяина, такого же законопослушного, как и ты. И даже, раз уж мы берем идеальную картинку, тебе покажут фотографии некоторых представителей бандитских группировок, и ты (опять-таки в идеале) узнаешь тех, кто на тебя нападал, а тут еще и я дам свидетельские показания.

– Ну вот, – обрадовалась Сашка, – повод завести уголовное дело!

Он посмотрел на нее с недоверием – уж больно она радовалась. С чего бы?

– Нет, не повод, – продолжил он, – предположим, что их арестуют, а они скажут, что это не они, а мы с тобой на них напали. Ну, например, что у них кончился бензин и они тормозили машины, прося помощи, взять на буксир до ближайшей колонки или отлить бензинчику за вознаграждение и их душевное «мерси» добрым людям. А я выскочил из машины, набил им морды, и мы с тобой уехали. И справочку из поликлиники о побоях, заверенную доктором, представят, и мы с тобой из пострадавших превратимся в обвиняемых, уж я-то точно! Потому что получится наше заявление, причем голословное, против их с документами и, поверь мне, хорошим адвокатом в придачу. И выйдешь ты из отделения милиции – это при лучшем раскладе, где тебя отпускают подобру-поздорову, – на улицу, а там тебя уже ожидают. И уж тем более к Лиле твоей ни один мент не сунется задавать какие-то непонятные вопросы: «А не вы ли, госпожа Иванова, продали вашу подругу?»

– Гуров, – выслушав его речь в недовольных тонах, высказала она все, к чему подводила. – Ты прав, милиция отпадает. Но я одна не полезу и вопросов Лиле или еще кому задавать не буду. Мне одной не справиться. Поэтому, думаю, лучше всего мне спрятаться. Как там говорят: «лечь на дно». Вот я и лягу.

И он понял, что она его переиграла. Вот так – на раз-два! Она вынудила его выказать свою заинтересованность. И этот ход с милицией! Одно дело – его показательные выступления «я помогаю даме в беде», другое – милиция отпадает, тогда и закончим на этом, разбираться я не буду, я барышня разумная и понимаю, что мне не справиться. Что-нибудь придумаю, где-нибудь пересижу, а там, глядишь, все и уляжется. А вам, Иван Федорович, глубокая благодарность за помощь и всего наилучшего. Всем спасибо, все свободны!

Ай да девка! Ну молодец!

– И долго ты там лежать будешь? – разозлился он на самого себя за то, что недооценил барышню.

– Если я так срочно кому-то понадобилась, то срочность имеет свойство проходить, и, как правило, быстро.

– А если нет, если данный интерес постоянный? И как ты собираешься проверять, ищут тебя или уже нет? Методом проб? Приезжать домой и ждать, придут за тобой или нет? – заводился он все больше.

– У тебя есть другие предложения? – невинно поинтересовалась Сашка.

Вот ожидал же он чего-то такого от нее, почему тогда повелся на эти заходы с заявлением в органы? Еще и разъяснять принялся их бесполезность.

– Да, давай разбираться вместе!

– И для чего это тебе надо? Вроде как лимит геройских дел ты исчерпал – дважды спас барышню, предоставил ночлег, вон даже кофе напоил и завтраком накормил. Лезть в ее непонятные дела – это уже перебор, Гуров!

– Ну ты мне нравишься, и я хочу помочь! – предложил он последний нейтральный вариант.

– Да пошел ты знаешь куда? – не вняла его примирительности Сашка. – Каковы твои интересы во всем этом балагане?

Все, марлезонский балет закончился, и дамочка требует прямых ответов. Он скривился.

– Саш, главное, что в данный момент наши интересы совпадают!

– А я откуда это знаю? – не сдавалась Сашка. – Ты представляешь, какие мысли возникают по поводу твоего участия? Либо вся эта суета на дороге была специально подстроена, чтобы ты образовался в нужный момент весь такой в белом, расположил к себе даму и без осложнений получил от нее нечто очень тебе нужное: информацию, деньги или еще что-то.

– Либо? – прищурившись, спросил он.

– Да полно вариантов других «либо»! Можешь сам рассказать, облегчить душу! Кто ты, Гуров?

– Сань, – скривился он.

– Без комментариев?

– Без них. Могу только поклясться, что к ребятушкам я не имею никакого отношения.

– Значит, ты у нас с другой стороны? Которая тоже может быть криминальной!

– Так же, как и ты, Александра, можешь быть с какой угодно криминальной стороны, а посему хватит твоего праведного гнева, ладно?

– Не ладно! Очень даже не ладно! – не могла остановиться Сашка.

– Ты хочешь узнать, кому и что от тебя понадобилось? – добавив металла в голос, спросил Иван.

– Хочу! Но мне страшно, честно – страшно! И их, не пойми кого, много, а ты тут у нас один прынц среди полей образовался! По законам жанра, конечно, мечом помахал, на лошадке поездил, всех супостатов извел, принцессу спас. Но у нас жанр другой – криминал и деньги!

– Все, Саш! – не выдержав, оборвал он ее пламенную речь. – Давай обойдемся без язвительного красноречия! Пункт первый – либо улепетывать, пока не поймают, а поймают – к гадалке не ходи, либо разобраться, что происходит. Пункт второй – поговорить с Лилей и любыми возможными способами выяснить, кому и зачем она тебя сдала. Пункт третий наступает после выполнения пункта второго, по результатам допроса.

Он врал, естественно. «Расспросить, действовать дальше» – ага, как раз тот случай! Он прекрасно осознавал, что никто разговаривать с Сашей не будет, но и посвятить ее не мог, потому что со-овсем непонятна была ее роль во всех этих еще более непонятных делах, так же как для нее – его, Гурова, роль. Она запросто могла быть замешана в какой-то темной истории! Может, не в настоящем, а в прошлом, и в каком угодно качестве – от любимой первой гаремной «жены» крутого авторитета до личного участия в чем угодно! Построила же она как-то свою фирму. На какие шиши? У него пока не было всей информации о ней, и времени выяснять данную информацию не было тоже. Но и то, что он о ней уже знал, давало повод к размышлениям.

Так что в данный момент два не доверяющих друг другу человека объединились в одинаково горячем желании провести расследование. Только ее горячее желание обусловлено жизненной – в прямом смысле – необходимостью, а его – работой.

Песня!

Они смотрели в глаза друг другу – шоколад замерзал в балтийской волне, – обмениваясь взаимным недоверием и подозрениями. Иван криво усмехнулся, принимая ее обличительные мысли. Сашка поддержала, столь же понимающе ухмыльнувшись в ответ.

Ну вот и славно! Будем считать, что договорились на данном этапе, а там как хоровод сложится!

– Ладно, перемирие! – снизошла Санька. – Ну что, мне звонить Лиле?

– Звонить, но не прямо сейчас и не со своего сотового.

– Ну, излагай, Гуров! – разрешила она.

– В данный момент ты еще спишь, а проснувшись, позвонишь подруге и поведаешь о приключившихся с тобой ужасах, – изложил он план действий.

– С твоего телефона? – уточнила Александра.

– Нет. Мы сейчас поедем в квартиру моего приятеля, он работает за границей, а я присматриваю за его хоромами. Вот оттуда и позвоним.

– А почему не отсюда? Зачем такие сложности?

– Саш, ты не проснулась, что ли? – участливо поинтересовался Иван. – Зачем же мы будем себя обнаруживать в моей квартире?

– Ах, да! Извини, торможу что-то.

– Пройдет, – диагностировал доктор Гуров. – Итак, ты рассказываешь с придыханием и переживаниями по сценарию «ты представляешь!».

– А как объяснить твое участие?

– Просто и незатейливо: образовался у тебя в последнее время ухажер докучливый, ходит везде за тобой и уговаривает слиться в экстазе любви, да еще и страшно ревнивый. Оказалось, что он за тобой следил, и когда увидел, что тебя обижают… Далее можешь импровизировать как угодно.

– А почему я ей о данном ухажере не поведала, когда у нее в гостях была?

– А ты бы поведала? Какие у вас с Лилей отношения?

Сашка призадумалась. А какие у них отношения? Получается, что непонятные. Рассказала она бы Лиле? Дважды, влезая в романы, Сашка Лилю в них не посвящала, знала, что мужчины, не имеющие счета в банке с шестью хотя бы нулями, Лилей как особи мужеского полу не воспринимаются.

– Могла рассказать, но вряд ли. У нас с ней странные отношения, мы друг о друге почти ничего не знаем, хотя считается, что дружим с детства. Не буду сейчас объяснять.

– И не надо. Потом объяснишь, если захочешь. Значит, версия с ревнивцем рабочая?

– Вполне.

– Отлично. Идем дальше. Он, то есть я, тебя спас и привез к себе домой, а куда еще?

– Логично, тем более у моего дома меня ждали.

– И на фоне твоей безмерной благодарности у нас случилась большая чувственная любовь на шелковых простынях.

– Это лишнее, Гуров, – урезонила Сашка его разыгравшееся воображение.

– Ну почему же, я очень даже не против такого горячего «спасибо».

– Гуров, не скатывайся с детектива на эротический триллер.

– Но нечто такое подразумевается само собой, поэтому ты позвонила подруге только утром и предложила встретиться, и мое присутствие при вашей встрече обязательно, так как я за тебя преувеличенно беспокоюсь – а как же, после ночных-то ужасов и страстной любви. И как истинный… все, что там должно быть истинным… буду рядом, и все! Оберегать, прикрывать и выискивать любую возможность для горячего траха!

– Гуров! Ау! – позвала Санька, помахав руками у него перед носом. – Де-тек-тив! Не эротика и даже не женский роман, ты увлекся!

– Я излагаю нашу версию, – тоном пай-мальчика уверил Гуров.

– Изложил уже, и что дальше?

– Вы договоритесь о встрече, и мы поедем задавать вопросы.

Сашка, подозрительно прищурившись, как кошка на мелькнувшую серую тень мышки, внимательно на него посмотрела.

– Что-то слишком гладко ты излагаешь, товарищ Гуров! Нас там будут ждать? – не поверив его обманчиво-правдивому взгляду ни на грамм, спросила она.

«Нет, Александра Владимировна, нас там ждать не будут, – ответил он ей про себя. – Зачем же ждать! Сами приедут, но тебе об этом знать пока не надо и пугаться заранее!»

– Может, и будут, мы посмотрим, ты же не уверена, что это Лиля тебя сдала, мы проверяем версию.

– Методом научного тыка?

– Им самым. Давай, Саша, собирайся. Поехали.