Девушка с проблемами

Квартира, куда Сашку привез Иван, была симпатичной, точнее, обязательно стала бы таковой после того, как в ней закончат ремонт, находящийся сейчас в начальной стадии.

В старинном доме, в центре Москвы, на первом этаже, располагалось сие пристанище, очень похожее на бывшую коммуналку, до этой ипостаси и революции бывшую, как водится, чьим-то барским домом с длинным коридором, заканчивающимся местами общего пользования. Слева по коридору располагались три комнаты, справа две и кухня. Кухня, одна из комнат и санузел были уже отремонтированы, остальное помещение находилось в ободранном и подготовленном к штукатурке состоянии. Пространство квартиры радовало кубическими метражами – широкий коридор, высокие потолки, большие комнаты и огромная квадратная кухня.

– Твое добро? – поинтересовалась Саша, осмотрев предоставленное жилье.

– Не совсем, – туманно ответил Гуров.

– Конспиративная квартирка, друга какого-нибудь не менее конспиративного, – усмехнулась она.

– Да ладно, Романова, – предложил перемирие Иван, – давай лучше чай попьем с пирожками Лукиничны.

– Ну, давай, друг-нелегал, попьем, – приняла оливковую ветвь мира Сашка.

Они в четыре руки стали распаковывать пакеты со снедью, любовно собранные щедрой Лукиничной, заваривать чай, накрывать на стол. И Санька не удержалась, спросила:

– У тебя дети есть, Гуров?

– О как! Нападение? – отреагировал он, усмехнувшись.

– Надо же о чем-то говорить! – оборонялась Сашка.

– Обходя то, о чем говорить не хотим? – напомнил Гуров.

Взаимные язвительные уколы становились даже привычными: в тонусе, в тонусе, чтобы не расслабляться!

Ему нравилось.

– Да. Так что насчет детей? – повторила вопрос Саша.

– Может, и есть, но меня по данному факту не информировали, претензий и требований не предъявляли.

– Эх, сладка мирская холостяцкая жизнь, да, Ванечка? – усмехнулась Сашка.

– Сладка-а! – изобразив данную сладость, согласился Иван. – Так же, как и у тебя, Санечка!

Выпад в ответ. И еще один, на ее приподнятые брови с недоуменно-вопрошающим выражением лица.

– А что, у тебя есть муж, дети, любовник, любимый? Или это только мужиков принято порицать за холостяцкую вольницу?

– Да. Ты прав, – признала она, – это я как-то…

– Романова! – с преувеличенным потрясением на лице воскликнул он. – Ты только что призналась, что не права!

– Ну, не надо так уж явно радоваться!

– Да ты что! Это великое событие! – не унимался Иван. – Эх, жаль выпить нечего, такие события требуют отмечания! Александра Владимировна Романова признала, что была не права! Нонсенс! Парадокс! Всеобщее ликование! У тебя все готово? Давай, давай, сядем скорее, чокнемся хоть чаем и пирожками!

– Самолюбование и самодовольство сгубило многих мужчин, Гуров! – защищалась Сашка.

– Да что ты, свет Владимировна! Ты все это уколошматила и уконтропупила в начале нашего знакомства! – балагурил от души Иван.

Они накрыли стол, сели друг напротив друга, Иван поднял чашку с чаем.

– Выпьем за редко встречающееся в природе у женщин умение признать свои ошибки, – провозгласил он тост.

Ну конечно, она добавила уточнений! А что, могло быть иначе?

– И отсутствующее у большинства мужчин!

Ну девка – никакого удержу!

Чокнулись чашками, отхлебнули горячего чаю, откусили от пирожков. Сашка поспешила реабилитироваться, конечно, нападая!

– Зря ты, Иван Федорович, свое инкогнито открыл. Ой, зря! – с аппетитом уплетая откушенный кусок и театрально разглядывая пирожок в руке, сказала она.

– Это какое? – подал ожидаемую реплику Иван.

– Ну что ты прынц! Прынцы, они, Гуров, завсегда на спасенных барышнях женятся. Как правило, прынцессах, но бывают и исключения. Но женятся завсегда! Придется тебе, Ванечка, на мне жениться, хоть я и не прынцесса!

Порассматривав пирожок, откусила от него еще кусок и, вздохнув, в духе русских народных сказок процитировала:

– «Не прынцесса – королевна!»

Иван подхватил игру, получая непередаваемый кайф от дурашливости разыгрываемого представления, ее едких реплик, мгновенных выпадов.

Хо-ро-шо! Вот честное слово!

– А я не из тех прынцев. Другой.

– Это какой такой другой? Прынц-Шатун, что ли? – полюбопытствовала Санька, не выпадая из образа.

– А вот такой! Который всех спасает, ничего в благодарность не ждет и идет дальше спасать! Гордый, благородный и независимый, – склонив головушку набок, дурачился Иван.

Сашка кивнула – поняла.

– Многостаночник, значица. Альтруист. Герой! Быва-а-ает! Прынцессы от большой поруганной любви с башен сигают, папаши ихние, короли, вдогонку посылают, чтобы возвернуть в лоно семьи слинявшего по-тихому героя и королевства всучить половину. А ты, такой гордый, красивый, прынцесску успокоил, приголубив, папаше ейному спокойствие на границах пообещал, а сам утречком шасть в оконце и был таков! Других спасать отправился!

– Где-то так. Принцесс, знаешь, много, а я один. Других-то что обижать! А ты у нас, значица, – подражая ей, вернул он выпад, – та принцесска, что претендентам по три забубенных загадки задавала, а не ответил – в пропасть?

– А как ты думал, Ванечка? С умными девочками всегда непросто, это тебе не Фросек, гороховских дочек, спасать!

– Это же цветник! – поделился радостью Иван. – С ними веселее, проще и спокойнее!

– Терпи, Ванечка, терпи! – посочувствовала Сашка. – Недолго осталось. А пока для разнообразия жизненных наблюдений пообщаешься со мной, а барышень с интеллектом на уровне яйца всмятку на потом прибереги, для отдохновения души и всего прочего!

Он расхохотался во все горло, даже голову откинул и слезу смахнул.

– Сашка! Ты злыдня!

– Есть немного, – покаялась она.

– Слушай, а почему у тебя мужа нет или бойфренда?

Так развеселился, что спросил с ходу, не прощелкав ситуацию.

И все! Закончилось на этом балагурство – она захлопнулась потревоженной раковиной на морском дне. Хлоп!

«Болван! – обругал он себя. – Ты, Гуров, когда она рядом, себя не контролируешь! Это опасно и непрофессионально!»

– Саш, я по-доброму спросил, по-дружески.

Она немного оттаяла. Чуть-чуть, настолько, чтобы ответить вопросом на вопрос:

– Гуров, а если бы я тебя спросила: почему у тебя нет жены, детей? Ты бы мне ответил? По чесноку?

– Для дамочки с университетским образованием и званием доктора наук ты слишком много употребляешь простонародных оборотов и подросткового сленга.

– Я еще материться умею так, что тебе и не снилось, – с выкрутасами и сложными построениями. Но вообще-то ты прав. Это все мои студенты. Я преподавала в институте. Много. Зарабатывала. И надо было разговаривать с ними как-то так, чтобы понимать друг друга. Вот и научилась, и пользуюсь. Мне нравится. Но ты ушел от моего вопроса.

– Как и ты от моего. Все никак не привыкну, что ты умеешь уходить от прямых вопросов так же вдохновенно, как и я сам.

– И? – настаивала на ответе Саня.

Как так получилось, что рассказать ей о себе оказалось естественным, не вызвало желания уйти от темы, перевести беседу в другое русло или на ее откровения. Неожиданно для самого себя Иван ответил – искренне, «по чесноку!», как она изволила выразиться.

– Не знаю, Саш, так сложилось. Дважды я был серьезно влюблен, о свадьбе думал, предложение делал и о детях призадумывался с удовольствием.

– Только не говори, что тебе отказали!

– Нет, не отказали. Согласились. Что в первый раз – ну это я совсем зеленый был, двадцать один годок, что во второй, постарше, поумнее, как мне казалось, – в двадцать восемь.

Александра слушала, примолкнув, спрятав все свои шипы, противостояние, забыв про чай и… засмотревшись на него.

– В первой попытке дошло почти до загса, три дня оставалось до судьбоносного события. Я приехал к ней домой неожиданно, что-то там надо было привезти от моих родителей к ее, сейчас и не помню что. И имел удовольствие лицезреть свою невесту в постели с другом ее детства. Она объясняла, что это не имеет значения, что любит только меня, а так они прощались навеки. И что удивительно: я понял все, о чем она говорила, и поверил, что она искренне верит в свои слова. Честно! Но для меня это уже не имело значения. Переживал, а как же! Так попрать мужскую гордость и самость! А спустя годы, осознав все, был так ей благодарен! Встретил ее лет через десять, глубоко замужнюю за тем самым другом детства, мать двоих детей, осатаневшую от тяжелой жизни. И припух от понимания и радости – как же меня пронесло-то! Совершенно чужой человек, неинтересный мне, и не в том дело, что уставшая, вся в проблемах, – просто чужая!

– Ангел твой личный, наверное, подсуетился, – предположила Саша, – случайностей в жизни не бывает.

– Может, и он, дай бог ему здоровья! Или у них со здоровьем и так все в порядке?

– Не знаю, Гуров, наверное. А другая женитьба?

– О! Это история куда менее прозаическая, сплошные страсти! Я, уже хорошо и с удовольствием попасшийся на вседозволенности свободного мужского поиска и, как мне казалось, все понявший про жизнь и женщин, но еще не утративший иллюзий и тайных мечтаний о семейном счастье и той единственной вьюноша, со всего разлету столкнулся с необыкновенной женщиной! Она была старше меня на пять лет, много чего видевшая, пережившая, с ребенком и очень, очень загадочная! Коктейль Молотова для мужика. Страсти кипели – разбегайся! Я с ума сходил, ночи проводил под ее балконом, дружил с ее пятилетним пацаном, наизнанку выворачивался и жизни без нее не представлял!

– Беда-а-а! – сочувственно протянула Сашка.

Иван посмотрел на нее, словно только что увидел, – вот как затянули воспоминания, встал, добавил себе кипятка в чашку с остывшим чаем, закурил.

Вечер откровения друзей! Чего его растащило? И ведь хочется рассказать!

Он вернулся, сел на прежнее место за столом.

– Она сдалась под напором моего юношеского пыла. И любила меня, насколько умела, настолько и любила. Я сделал предложение с исполнением всех сентиментальных традиций – цветы, шампанское, романтический ужин при свечах, кольцо!

– Неужто в коленопреклоненной позе? – подначила Сашка.

– Обошлось! – успокоил Иван. – Я получил вожделенное «да», засим последовало заявление в загс и назначение дня свадьбы. Восторг, долгосрочные планы! Ура, собственно!

– Гуров, только не говори, что ее ты тоже застукал в неурочный час!

– И с этим обошлось. Но на горизонте нарисовался давний любимый со встречным предложением. Был он меня старше, долго недоступен для нее и к тому же старая любовь. Я получил дежурное «извини», покаянное признание в так и не умершей любви к нему и прощальный горячий секс при расставании. Переживал, как водится, тяжело, пил несколько дней, и «все бабы суки!», как вывод на том этапе жизни.

– И встретил ее через десять лет… – помогла Сашка течь повествованию.

– Почти. В позапрошлом году на одной закрытой тусне наших веселых миллионеров и выше.

– О как! Муж пошел в гору?

– Да он и не слезал с нее!

– Олимп крепчал приростом денежного населения?

Он усмехнулся – умеет она сформулировать позаковыристей, и весьма точно.

– Романова, ты знаешь, что ты офигенная дамочка?

– Теперь знаю, спасибо, если это комплимент. И что, большая любовь расстроила тебя до всех мужских потрохов своей блестящей неприступностью и процветанием?

– Расстроила, но не этим. Зачем уж так банально, Александра Владимировна? Я увидел холеную, «отштукатуренную» во всех местах… и очень несчастную женщину. Непрекращающаяся, ежесекундная борьба за молодость и удержание мужа, с контролем, проверками, выталкиванием и уничтожением молодых соперниц – это, я тебе скажу, еще тот экстремальный вид спорта!

– И что? – не поняла Сашка сравнения.

– И все! Ни о чем другом говорить она не может и делать чего другого не может. «У верблюда два горба, потому что жизнь борьба!» Миллион всяческих пластических операций, утро начинается в пять бассейном и трехчасовым марафоном в спортзале, есть нельзя, пить нельзя, загорать нельзя, улыбаться нельзя, спать только в определенной позе. В курсе мировой политики, биржевых сводок, мужниных дел, последних плевков моды, сплетен и интриг наших богатеньких – быть обязательно! Потому что жизнь борьба! Потерпеть еще десяток лет, если повезет, то и меньше, когда «оно» остепенится, откобелится и, к всеобщему семейному благу, станет импотентом – тогда можно немного расслабиться!

– Тоска-а-а! – посочувствовала Сашка. – Ты что, еще ее любишь, расстраиваешься?

Гуров призывным жестом поднял чашку вверх, предлагая Сашке чокнуться. Она поддержала. Фарфоровые бока издали глухой стук при соприкосновении, они отпили.

– Фу, – скривилась Сашка, – холодный.

– Свежего? – предложил Иван.

– Давай, – согласилась она и поднялась.

– Сиди, я сам заварю, – опередил ее Иван.

– Так что там про любовь? – настаивала Саня.

– Романова, мужики на такие вопросы не отвечают! Бразильские сериалы – это к противоположному полу.

– Да ладно! Можно подумать! – возроптала Сашка. – Действительно, что ли, трагедия жизни – такая любовь?

– Нет, Саш. Какая любовь? Страсти на почве неприступности объекта, подогреваемые ее загадочностью, – это да! Знаешь, как это заводит мужиков неразумных, да и разумных тоже! Самое печальное, что не любовь. Ладно, проехали!

Он заварил чай, разлил по чашкам, поставил их на стол и сел напротив Сашки.

– Ну что? Исповедь героя закончена. Твоя очередь. Поведай, какая у тебя такая любовь случилась?

– Да не случилась. У меня все проще, без страданий обошлось. Я ведь всегда где-то в стороне от коллектива ходила. Изгой. Белая ворона. Но оказалось, что у меня папа непростой, а друзья его еще более непростые – профессора, академики. А я с ними по-свойски в коридорах университета: «дядя Саша, дядя Вова». И нашлось немало мальчиков, которые начали меня настойчиво обхаживать. А я такая овца была в то время, господи, боже мой! Влюбилась, наслушавшись дифирамбов о моей незаурядности, но папа быстренько все обозначил: «Мы так рады за вас, дети, у вас любовь, мы все сделаем. Поможем! Только, извините, мальчик, продвигать я вас не буду и, еще больше извините, прописывать тоже!» Тест такой. Эксперимент. И «большую любовь» одномоментно сдуло. От переживаний я тут же влюбилась в другого, и он папин тест также не прошел. А потом не до московско-прописочных изысканий юных ломоносовых стало. Кандидатская – света белого не видела, папина болезнь, преподавание, изыскания, работа над докторской. Нет, если честно, всегда кто-то терся рядом с предложениями руки и женитьбы, на крайний случай совместного проживания, по большей части за мой счет. Так получалось. Когда в бизнесе начала работать, случалась пара романов, но как-то… Один частный предприниматель, надо отдать должное, весьма успешный, мы оба только строить свои фирмы начинали…