Девушка со шрамом

– Таки нет. Сменим тему. Я живу в коттедже, дизайн которого выполнен во французском стиле, – сверкая хитрыми глазками, хвалится мужик, характерно проглатывая букву «р», а на его мерзкой шее сверкает кулон в виде звезды Давида.

Украдкой глядя на часы, я обнадеживаю себя тем, что мне не так уж долго предстоит играть светскую леди, чтобы заполучить свои несчастные двести долларов. Жан, лапая мои руки, оценивающе глядит на область груди. Привередливо ковыряя вилкой соте из овощей, как подобает настоящей гламурной сучке, я механически улыбаюсь, предвкушая, как потрачу заработанное.

– Вам налить еще этого игристого каберне? – манерно растягивая гласные, спрашиваю я поганого собеседника, от которого рада сбежать куда глаза глядят.

– Да, пожалуй, – отвечает довольный олигарх, пытаясь схватить меня за попу.

Как мерзко устроен мир: одни люди, обладая властью огромных денег, покупают время других людей. Они тешатся фальшивым обожанием, убеждая себя в том, что держат в руках весь мир. Конечно, у вас есть все, несчастные богатые людишки. Вы не можете купить лишь одно – человеческую душу, сколько не сыпь деньгами.

– Але, Абрам! Это важный звонок из Франции, – небрежно бросает олигарх, брезгливо отпихивая меня от себя, будто карманную собачку. – Как там обстоят дела в моей мацепекарне? Если что-то не так, я завтра же к вам приеду и поставлю на уши весь Израиль!

Сижу и, сдерживая смех, рисую от нечего делать свастику чайной ложкой на фисташковом мороженом, которое заказала на десерт. Зачем этот смешной богач врет про свои французские корни? Все ведь и так ясно. Неужели для того чтобы собеседник начал тебя уважать, нужно быть непременно французом? Бред какой-то. По мне гораздо приятнее, когда человек говорит о себе правду.

– Итак, моя мадемуазель, теперь я снова свободен, – натягивая слащавую улыбочку, продолжает Жан, запуская пальцы мне под пиджак. – Фрида, я таки приглашаю вас в свой коттедж.

До наступления моей свободы остается десять минут. Я внимательно смотрю в глаза собеседнику, закуривая ментоловую сигарету, и отодвигаюсь на почтительное расстояние.

– Итак, что же мы там будем делать с вами, Жан?

Олигарх потирает руки, берет клубнику, которая украшала бокал с коктейлем и, делая таинственное лицо, произносит:

– Сначала мы побеседуем в джакузи, а потом будет шампань, гламур, лямур, о-ля-ля… – при этих словах олигарх резко притягивает меня к себе и пихает мне в рот замусоленную ягоду. Я отшатываюсь, едва подавив молниеносное желание сблевать.

– Спасибо, Жан, но мое время закончилось. До свидания, – решительно говорю я и встаю, направляясь к выходу.

Олигарх недовольно хмурит брови и сует мне в руку десять долларов. Скупой псевдофранцуз не способен даже дать нормальные чаевые – словно милостыню подал. Это напоминает мне, как утром я дала бомжу десять рублей на хлеб.

– Короче, ты получишь за секс две тысячи долларов, если согласишься анально – три.

– Оревуар, уважаемый, – холодно отвечаю я, втыкая в центр свастики, нарисованной на мороженом, столовый нож. Застегнув пиджак, я спешу вниз, где меня ждет честно приготовленная агентством машина.

– На Ярославку! – командую я водителю, брезгливо протирая руки влажной салфеткой.

– Что, опять домогались? – сочувствующе спрашивает дядя Миша, мужчина пятидесяти лет, работающий водителем в нашем агентстве. Он уже не раз довозил меня до дома с подобных «деловых встреч».

– Да, дядь Миш, не говори, такие уроды! – жалуюсь я, улетая всеми мыслями домой, где меня уже ждет любимый плюшевый мишка и чашка горячего какао перед сном.

– Сам расстраиваюсь каждый раз, как слышу разговоры ваших, из агентства. У самого дочка в модельки затесалась, но все какая-то грустная ходит, ничего не говорит, ей вон в Италию ехать предлагают, а мне беспокойство одно!

– Да уж, дядь Миш. Пусть бросает она это дело, пока не попала в беду. В агентствах наговорят с три короба, а потом в заграничные бордели девчонок поставляют. Если ваша дочка хочет фотографироваться, пусть лучше купит фотоаппарат, а вы щелкайте ее на здоровье. А от этих агентств только беды жди.

– Спасибо, милая, что предупредила, – благодарит меня водитель, который является единственным светлым персонажем, связывающим меня со злополучным агентством.

– Дядь Миш, будь другом, притормози у магазина, я так хочу фисташковое мороженое! Весь день мечтаю его съесть! Но все не судьба…

– Да не вопрос, девуля, приторможу хоть у Пентагона, если нужно!

Московская ночь. За окном мерцают бесконечные огни. Наконец-то я дома. Полосатые гольфы, свободная майка, уютный шум компьютера. Фисташковое мороженое. Теперь можно съесть его и насладиться отсутствием посторонних глаз, мерзких людей… осознать свою свободу.