Девушка в белом

Коптилка... Она проржавела насквозь, ее уже и мылом не замазать.

Да, ведь ты сегодня был в сельпо, хотел купить новую коптилку.

— Ты что, мой Беко, да разве сейчас достанешь коптилку? — засмеялся продавец. — Ты проведи себе электричество.

— Не надо мне электричества. Внуки, что ли, читать будут?

Ты хотел вернуться домой, но продавец остановил тебя. Он предложил керосиновый фонарь.

Зажги, Беко, хотя бы этот фонарь, а то ведь уже совсем темно, и переверни кукурузную лепешку, а то обгорит. Забыл, что давно положил ее на угли.

Тлеет огонь. Дымят серые поленья, горят они плохо, но огня хватит, чтобы спечь лепешку.

Где-то у тебя было немного сыру.

Ешь, Беко, ешь

Поужинал? Приспусти фитиль, повесь фонарь вот здесь, на крюк. Повесь и ложись.

Огонь в очаге погас. Опять свистит ветер, опять идет дождь.

Ложись, Беко.

Лег?

Закрой глаза, может, заснешь. Не хочешь закрывать?

А на что ты хочешь смотреть? На свет? На свет фонаря?

Фонарь качается, Беко. Может, он качнулся, когда ты повесил его, или ветер раскачивает?

Дует ветер и раскачивает фонарь.

На дворе сыро. Грязь по колено. Холодно.

А это кто, Беко?

Видишь?!

Раскачивается фонарь, освещает обнаженные до колен ноги. Знакомое платье, косы до пояса, вот, покачиваясь, идет она, идет в этот ветер и ливень.

В одной руке фонарь, в другой — корзина. Вот девушка приподняла платье и вошла в воду. Пенистые струи обняли ее крепкие ноги.

Она идет, идет...

И ты слышишь:

— Отец, открой, отец!

Ты не отзываешься и ничего не говоришь.

— Отец.

— И где тебя носит в такую погоду, чертова девка.

Ты злишься, что-то бормочешь.

— Полуночница. Где ты шаталась, колдунья.

— Отец, ужин готов.

— Ужин, а на что мне он?

Ты показываешь на изголовье: вот здесь.

От мамалыги поднимается горячий пар. И ямки, где лежали куски сыра, наполнились молоком.

— Ох, нечистая сила!

Дует ветер и раскачивает фонарь.

Качается, качается фонарь и светит.

На дворе дождь.

Дождь…