Девушка в красном шибари

Мальков Рони отпускала не хотела, гордясь своей многочисленной добычей она вырыла приямок и запускала их туда, видимо в надежде что они подрастут или на засушку. Сушеные мальки на вкус точь-в-точь как анчоусы, этот вкус я помню из детства и нашел сходство уже будучи взрослым. Мне удалось поймать пару лещей, самый жирный лёг под скальпель кудрявой, после того как я его оглушил, а по меньше поплыл во своя си, набирать вес, ибо одного нам достаточно. Пока Рони орудовала ножом я разжёг костёр возле воды, за обрывом, в месте где была красная глина, и начал запасаться дровами. Распотрошённую рыбу я обтер солью, закопал в глину и набросал с верху горящих палок, разведя тем самым костёр прямо над ней. Кудрявая присела рядом со мной и мы наблюдали как язычки пламени сушат глину, а из трещин шипит пар, точно как из отверстия на крышки кастрюли. За нашими спинами пол солнца ушло под воду и обливало нас то красным, то оранжевым. В уже готовые угли мы закапывали картошку и продолжали болтать.

– А что с шапкой?

– Какой шапкой?

– Ну деда твоего.

– Ааа… Это весьма поучительная история о том как… Впрочем, слушай с самого начала, а выводы сама сделаешь. Жили мы в деревни при колхозе, и был у нас музей, а точней бревенчатая избушка в которой отлёживался раненый Чапаев, в последствии именованной музей Чапаева. Там повесили пару шашек, гильзы от снарядов, какую-то карту на стену и древний телефон. Возвращался как-то мой дед на рейсовом автобусе из города, естественно в привычном своём состояние – подвыпивший, и в старой бурой шапке из войлока, не взирая на лето и душный автобус. Подсела к нему важная мадама в хороших одеяниях, работающая в сельсовете кем-то культурным и осмелилась жизни его учить.

Мадама – Что же вы Михаил в обед и уже того, с запахом; не выбрит, да и ещё в этой… я извиняюсь облезлой шапке; вы Михаил позорите наш сельсовет и оставляете дурное мнение у горожан.

Дед был человеком весёлым, как казалось со стороны мягким, но обладал несгибаемой волей, находчивостью и решимостью; это был человек победивший фашизм, он знал цену людям по глазам и понимал глупость выглядеть дороже чем ты есть. Не долга думая дед блеснул глазами и железными зубами с одного края.

Дед – Да вот выпил с радости, представляете, нашёл на чердаке шапку Чапаева, он мне её подарил за то, что я его раненного до избы дотащил, той самой где сейчас музей; вот теперь не снимаю.

Дальше мадама ничего не сказала, зато в этот же вечер пришла к нам домой уговаривать мою маму что бы та помогла уговорить моего деда подарить шапку в музей.

– И что, подарил?

– Да, торжественно вынес её со слезами и вручил, ну ты же понимаешь, что шапкааа…

– Хех, я это сразу поняла, но дед твой красавчик!

Сладкий запах будоражил слизистую, сигнализируя о готовности ужина. Рони выкатывала веткой картошку и дула на неё, а я снимал ножом затвердевшую глину, чтобы не повредить целостность рыбы и красоту блюда. Ужинать решили там же, так как осколок бревна который я прикатил сидеть подходил под стол, да и костёр возле навеса еще не разожгли. Разлили остатки кока колы, насыпали соль в крышечку и приступили. ООО как Рони мычала и закатывала глаза, лесть улыбала меня, но получилось действительно не плохо. Лично я по этому вкусу не особо соскучился, так как в своё время налопался, будучи на работе где ни будь в тайге или какой глуши, а вот кудрявая последний раз ела картошку в углях в детстве, а рыбу в глине вообще не ела. Страшно представить что с ней станется если завялить щуку или закоптить гуся. Останки с ужина были выброшены в костёр, а возле навеса разжёгся новый, каминный. Мы улеглись прямо в вещах, скинув лишь обувь, она уснула на моей груди, а я дежурил, спал чутко, прерывисто; сексом заниматься как-то не хотелось, раздеваться холодно, да и вообще не удобно. Утром Рони разбудило пение птиц, и ждал горячий чай с остатками сгущёнки.

– как же хорошо здесь, жила и не знала что такое рядом.

– Это место я вызнал у Бормана, коллеге с рабы, правда они сюда сплавом добирались.

– Но течение же в другую сторону?!

– Их сплав начинался выше по реке, куда они добирались на поезде. Он с друзьями и семьёй останавливался на привал тут, а потом так же по воде прямо в город.

Мы начали не спеша собираться в обратный путь, сжигая мусор и не нужное. Брезент я решил оставить, он мне больше не понадобиться, как и горелка с алюминиевый посудой и котелком. Кому ни будь пригодится.

– А где ты научился так готовить?

– Я же вахтавик, весь наш брат умеет готовить, это вынужденный навык.

– Я понимаю, но я имела в виду именно рыбу в глине.

Вопрос меня немного смутил, как мне казалось нет ничего проще посолить рыбу и закопать её в глину.