Девушка: В одиночку

Они покинули таверну и пошли по темной улице, освещаемой фонарями, к деревянной хижине, площадка возле которой по совместительству служила стоянкой такси. Рипли наклонилась к стеклянному окошку и забронировала следующее свободное такси к гостинице.

Было странно наблюдать, как агент Рипли занимается чем-то столь обыденным. Затем Элла осознала, что больше не видит ее как вымышленного персонажа, как раньше, а видит в ней теперь человека из плоти и крови, со своими проблемами, тревогами и сожалениями.

Но самым любопытным было то, что Элла стала понимать, что Рипли не всегда была права. В ее суждениях были пробелы. Ее теория о подражателе казалась такой логичной, но Рипли упорно не хотела принимать или хотя бы рассмотреть ее. Элла собрала все кусочки пазла – жертвы, образ действий, связь с небезызвестными серийными убийцами, даже места преступлений. Она не видела изъянов в своей теории, но опять же, она не могла с уверенностью сказать, что Рик Корнетт не убийца. Она не знала, что преступники часто оставляют на потенциальных жертвах ограблений метки в виде странных символов. Элла понимала, что не знает многих вещей, и, возможно, в этом убийстве было множество аспектов, которые могут разбить ее теорию в пух и прах.

Вдалеке все еще виднелся «Строительный магазин Кристин 101». Один из патрульных уснул в полицейской машине. Элла подумала, что можно было бы легко проскочить мимо них. Ей стало интересно, вернулся ли убийца в течение последних суток, чтобы оценить свою работу. Серийные убийцы нередко вклинивались в расследования любым возможным способом, будь то предложение помощи или звонок в полицию для сообщения ложной информации. Чем больше Элла думала об этом, тем больше она укреплялась в своем убеждении, что убийца, по крайней мере, осмотрит место преступления, пусть даже просто проехав мимо.

Элла вспомнила о двух мужчинах, которые угостили ее коктейлем. Она подумала о бармене, о спящем полицейском, о ночных гуляках, с любопытством поглядывающих на огражденное лентой место преступления. Любой из этих людей мог быть убийцей Кристин Хартвелл. Кто бы это ни был, он мог быть в том же баре, что и она, и она бы не знала об этом.

– Поспи сегодня, Дарк, – обратилась к ней агент Рипли, пока они ждали такси. – Утром нас ждет пара трупов.

ГЛАВА 10

Он шел сзади по темной улице, наблюдая за своей жертвой. Он вспомнил абзац из одной книги, который плотно засел в его сознании.

«Серийный убийца постоянно развивается, пока не станет собственным богом и палачом. Подобно наркотику, действие которого притупляется при регулярном применении, каждое новое убийство вызывает у него все меньше удовольствия, что приводит к разочарованию. Необычное все больше становится обычным».

Это были слова одного из многих мужчин, которыми он восхищался. Его героев, как он их называл. Монстров в человеческом обличии, чьими историями он упивался, сколько себя помнил. Эти слова принадлежали Иэну Брэйди, серийному убийце, гению-психопату из Англии, чьи познания об убийствах многому его научили и уже привели к значимым успехам.

Но он понимал, что не одни знания привели его сюда. Он знал, что получение знаний является лишь половиной успеха; применение их на практике – вот что отличало настоящих мастеров от любителей. Он решил, что станет Пикассо этого нового мира. Он будет лучше всех. Люди будут десятилетиями говорить о нем.

«Подобно наркотику, действие которого притупляется при регулярном применении, каждое новое убийство вызывает у него все меньше удовольствия, что приводит к разочарованию».

Однако в этот раз он решил оживить свои действия, дабы избежать так называемого уменьшения удовольствия. Помимо убийств удобных для них, как много серийных убийц пересекали гендерные границы? Да ни один. Они выбирали свой тип жертвы и придерживались его.

Банди, Рамирес, Кемпер, Гейн. Они убивали женщин.

Но был один каннибал из Милуоки, который испытывал страсть к молодым гомосексуальным темнокожим мужчинам. И сегодня состоится его воскрешение.

И когда он наблюдал за тем, как мужчина вывалился из клуба и пошел по улице, эти мысли о расчленении снова нахлынули и возбудили его до такой степени, что он начал дрожать в предвкушении.