Девушки после пятидесяти

– Андрюша не прогорит, он же в отличие от Сильвестра не актер, а коммерсант. Ему что маслом торговать, что картинами. Не совсем, конечно, масло-то приходится всё-таки бодяжить для рентабельности. Тсс! – Элина завращала глазами и приложила палец к губам. – Андрюша сразу ставит все на широкую ногу. Картины для галереи уже высланы. И сайт заказан. Еще и по интернету торговать будет. Типа интернет-магазин. Вернее, галерея. Короче, все как у больших. Кстати, я некоторые работы этих пенсионеров-любителей видела. Вполне себе. Есть даже получше, чем у наших профессионалов, а цены ниже. Они ж не ради куска хлеба стараются, а из вдохновения. Так что перспективы несомненные. Галерея будет называться «Элина», а эмблемой будет мой портрет. Вот Андрюша его сейчас и пишет.

Элина повела безукоризненной бровью, подмигнула Ольге и расхохоталась.

– Мне кажется быть лицом картинной галереи гораздо…, – Ольга задумалась и щелкнула пальцами, подбирая слово, – престижней! Вот! Престижней гораздо, чем какую-то косметику для старушек рекламировать.

– Оно, конечно, так, – согласилась Элина. – Только за рекламу косметики деньги платят, вполне, надо сказать, приличные.

– А тебе, сиротинушке, денег не хватает?

– Хватает, конечно, но это ж внеплановые. Считай, как с неба свалились, значит, можно прокутить с девчонками.

– Или в долг кому-нибудь дать.

– Тебе нужны деньги? – Элина явно насторожилась.

– Конечно нужны, но не в долг, а лучше, как ты говоришь, с неба. А вот Вероничке нужны до зарезу и именно в долг.

– Зачем? Что-то случилось?

– Случилось, конечно! Она из дома ушла, не забыла? И жить ей негде. Не будет же она всю жизнь квартиру снимать!

– Неужели все действительно настолько серьезно?

– Похоже на то.

– Может в ипотеку?

– Ага! Кто тебе ипотеку в этом возрасте даст?

– Точно! А ты говоришь престижней, престижней! Так бы денежки свалились, я бы их Вероничке с легким сердцем в долг дала. А так нет, из оборота вынимать не буду. Тем более, еще неизвестно, чем данный внутрисемейный эль скандаль закончится. Может, перебесятся все, расцелуются и будут дружно нянчить внуков. Ты сама-то как? Как Светка твоя? И этот, основательный? Забыла, как его зовут.

– У меня все хорошо! – Лицо Ольги помимо её воли само расплылось в счастливой улыбке. – Светка замуж выходит. Я летом бабушкой стану. А основательный сегодня был в салоне. Намекнул, что вместо тебя поведет меня по музеям и выставочным залам. Ну, даже не намекнул, а конкретно так и сказал, телефон вот взял.

– Ух ты! – Элина радостно улыбнулась. – Почти счастье наступило.

– Почти, – согласилась Ольга. – Будем посмотреть.

Распрощавшись с Элиной, она еще долго сидела, уставившись в пустой экран ноутбука. В начале «лихих» девяностых Элина никаких таких слов про оборот денег не знала. Наверное, тогда она даже не подозревала, что деньги куда-то можно положить под проценты. Она была обуреваема идеей купить что-нибудь ненужное, а потом, может быть, это ненужное продать с выгодой. Чем не оборот? Элина выпотрошила сберкнижки всех своих родственников, задолго до того, как это сделал Сбербанк, купила на них долларов и раздумывала, как бы эти доллары еще с пользой пристроить. Разумеется, первым делом она накупила квартир, которые в спешном порядке продавали желающие выехать за рубеж, пока железный занавес не опустился снова. Но родственники у Элины были настолько по советским меркам зажиточные, что долларов у той накопилось, как у дурака фантиков. Кроме того супруг Элины Гусик эти доллары тоже нес жене в солидных количествах, ведь он удачно пристроился к новоиспеченной валютной бирже. И чего теперь удивляться, что Элина тогда примчалась к Ольге с горящими глазами и велела срочно открывать свой собственный салон.

– Ох, если бы у меня была какая-нибудь такая же ручная умелость, как у тебя! Но я ничего же не умею! Ни шить, ни стричь, ни готовить. Зато у меня есть деньги. Вот! – Она потрясла перед носом обалдевшей Ольги пачкой долларов. – Бери!

– Ты с ума сошла! – Ольга поджала губы и отодвинула руку Элины.

– Почему?

– Потому что! Кроме ручной умелости нужны еще мозговые способности. У меня их нет. Нашу парикмахерскую сейчас приватизируют, я вложу свой ваучер и буду спокойно заниматься любимым делом. А доллары твои не ровен час запретят.

– Дура какая! – Элина взмахнула долларами.

– Я дура? Дура ты! Пихаешь мне деньги, которые я никогда в жизни не смогу тебе отдать.

– Я тебя сейчас стукну, – Элина затопала ногами. – А если я куплю парикмахерскую? Себе? Ты будешь там работать? Как ты говоришь, заниматься любимым делом? Стричь и все такое прочее?

– Ну, не знаю, – Ольга пожала плечами.

– Чего ты не знаешь? Почему ты не знаешь?

– Неожиданно как-то.

– А! Я забыла! Ты ж привыкла по плану! Пятилетнему. – Элина подпрыгнула на месте. – Я всегда думала, что дура у нас Вероничка. Нет! Тысячу раз нет! Вероничка уже год, как в частной компании пашет и на вас дураков, ждущих милости от приватизаторов, поплевывает с высокой колокольни. Зарплата, знаешь, у нее какая? И безо всяких сраных ваучеров!