Девушки со скромными средствами

Неделю назад обитательницы Клуба в полном составе – сорок с лишним человек – и все молодые люди, пришедшие в Клуб в тот вечер, нестройной толпой устремились в темную прохладу парка, через лужайки и газоны, напрямик к Букингемскому дворцу, туда, где весь Лондон ликовал по случаю победы над Германией. Они шли по двое – по трое и, чтобы их не затолкали в давке, крепко держались друг за друга. Когда их оттирали, они так же крепко цеплялись за ближайшего соседа в толпе, а кто-то цеплялся за них. Все они стали частицами волнующегося моря и то выныривали, то погружались вновь; через каждые полчаса потоки света заливали маленький балкончик вдали и на нем появлялись четыре прямые фигурки – король, королева и две принцессы. Члены королевской семьи приветственно поднимали правую руку, их ладони трепетали, словно от дуновения ветерка; они стояли как свечи – трое в военной форме, а одна в хорошо всем знакомой отороченной мехом мантии, традиционном одеянии королевы, неизменном даже во время войны. Мощный согласованный рокот толпы, похожий скорее не на шум голосов, а на грохот водопада или гул землетрясения, катился по паркам и вдоль всего Мэлла. В общей массе выделялись только бригады скорой помощи Св. Иоанна, стоявшие наготове возле своих машин. Члены королевской семьи помахали на прощание, повернулись к выходу, помедлили, снова помахали и окончательно скрылись. Незнакомые руки обвивали незнакомые талии. Сколько связей – некоторые даже стали постоянными – возникло в ту ночь, сколько новорожденных младенцев, поражающих непредсказуемым разнообразием оттенков кожи и расовых признаков, появилось на свет через положенные девять месяцев! Звонили колокола. Что-то среднее между свадьбой и похоронами всемирного значения, подумала Грегги.

На другой день каждый принялся определять свое место в этом новом порядке вещей.

Многие граждане почувствовали потребность оскорблять друг друга, и некоторые стали давать себе в этом полную волю, пытаясь что-то доказать или выяснить.

Правительство напоминало населению, что война еще не кончилась. Формально это было безусловно так, однако, кроме тех, чьи родственники оставались в плену на Дальнем Востоке или застряли в Бирме, все ощущали: война уже позади.

Несколько стенографисток из Клуба стали подыскивать себе более надежные места – например, в частных компаниях, которые, в отличие от временных министерств, где многие из них работали, не были связаны с войной.

Их братья и поклонники, которым до демобилизации было еще далеко, уже вовсю обсуждали перспективы, открывающиеся с наступлением мира, – покупку грузовика, например, и создание на этой основе прибыльного транспортного предприятия.

* * *

– Слушай, у меня новость, – сказала Джейн.

– Подожди минутку, я дверь закрою. Тут дети такой гвалт устроили! – отозвалась Энн. И, вернувшись к телефону, сказала: – Говори, я слушаю.

– Ты помнишь Николаса Фаррингдона?

– Кажется, припоминаю такое имя.

– Ну помнишь, я привела его в Клуб в сорок пятом, он часто у нас ужинал. Он еще с Селиной путался.

– А, Николас! Тот, что на крышу лазил? Давно же это было! Ты что, его видела?

– Я только что видела сообщение агентства Рейтер. Его убили во время волнений на Гаити.

– Не может быть! Вот ужас! А как он там оказался?

– Он там миссионером был, что ли.

– Немыслимо.

– Представь себе. Жуткая трагедия. А ведь я его хорошо знала.

– Кошмар! Как вспомнишь все… Ты Селине сказала?

– Да вот никак не могу до нее дозвониться. Ты же знаешь, какая она теперь: сама трубку не берет, надо через тысячу секретарей каких-то прорываться.

– А ты могла бы неплохой материал сделать из этого для газеты, Джейн, – сказала Энн.

– Само собой. Просто мне нужно еще кое-что уточнить. Конечно, столько лет прошло с тех пор, как я его знала, но материал получился бы любопытный.

* * *

Два молодых человека – поэты в силу того обстоятельства, что сочинение стихов до сих пор было их единственным постоянным занятием, – возлюбленные двух девушек из Клуба принцессы Тэкской (и в данный момент больше ничьи), оба в вельветовых брюках, сидели в кафе на улице Бэйзуотер в компании безмолвно внимающих почитательниц и беседовали о будущей новой жизни, просматривая гранки романа одного общего друга. На столике перед ними лежал экземпляр «Мирных новостей». И один молодой человек процитировал, обращаясь к другому:

– «Но как нам быть, как жить теперь без варваров?Они казались нам подобьем выхода».

А другой улыбнулся со скучающим видом, но преисполненный сознания, что очень немногие во всей великой метрополии и послушных ей колониях могли бы назвать источник этих строк. Улыбнувшийся молодой человек был Николас Фаррингдон, еще никому не известный и пока не имевший особых шансов стать известным.

– Кто это написал? – спросила Джейн Райт, толстая девица, работавшая в издательстве; в Клубе считали, что она девушка толковая, но немножко не того круга.

Ответа не последовало.

– Кто это написал? – повторила Джейн.