Дежа вю

— Хорошо. Давайте так. Этот подонок Невельский со мной торговался. И выторговал весьма… весьма, вы знаете, достаточную цену, хоть он и сотой доли не знал того, что теперь известно вам. Этот дурак пытался мне деньгами компенсировать утраченную им футболку. Подозревал, сукин сын, что какой-то супернаркотик переправляет. О дальнейших партиях пытался выяснить… Я его не разубеждал, разумеется. Так вот. Я, поскольку человек честный, даже счет на его имя открыл. Там. На него его деньги должны были быть переведены. Но не будут. Их я вам отдам. Наличными. Не побрезгуете? Далее. Завтра вечером вам позвонят. Вы встретитесь с этим человеком и совершите обмен. Почему-то мне кажется, что завтра футболка у вас будет.

— Полагаете?

— Оставим… Записывайте цифры: четыре, один, ноль, восемь. Записали? Ваш номер телефона. Дадите?

— Отчего же… — и Волков продиктовал номер сотового телефона. — Один вопрос. Возможно, я и найду ее, но… неизвестно ведь, где она за это время побывала, через чьи руки прошла, в каком состоянии. Ведь тончайший синтез…

— Петр Сергеевич, вы мне ее найдите только, а там я сам разберусь.

— Значит, найти и предоставить.

— И все. За все остальное никакой ответственности вы не несете. Ну? Всего наилучшего?

— Очень приятно было познакомиться.

В квартиру Адашева-Гурского Волков позвонил около полуночи условным еще со времен юности звонком.

— Никого нет дома! — послышалось из-за двери.

— Это я, Сашка, открывай.

— Нет! — голос приблизился и раздавался из-за самой двери. — Я тебе не верю. Ты убил моего друга Петра Волкова, украл его голос, а теперь хочешь меня съесть. Я тебе не открою, убийца…

— Саня, ну посмотри в глазок.

— Это унизительно… ну ладно, ну-ка отойди. А если ты убил моего друга и напялил на себя его кожу?

— Ну хочешь, я ушами пошевелю? Смотри.

— Ой, Петя! — Гурский открыл дверь и обнял Волкова. — Как же я тебя сразу не узнал? Но знаешь, в наше время необходимо постоянно быть максимально бдительным. А то, ты не поверишь, такие истории бывают, стоит открыть дверь, а тебе тут же тюк по голове, и готово дело. Я, например, так никогда не поступаю. Пошли…

Они вошли в комнату и уселись в кресла.

— Ну как? — спросил Волков. — В кондиции?

— Нет, Петя. Еще нет. Без компании тяжело. Необходимо общение, а так в сон клонит. Но кое-какие мысли уже есть. Вот, пожалуйста, — и Александр указал рукой на развернутый телевизор со снятой задней крышкой.

— Да, слушай, действительно…

— А как? Нет, ну а как? Работаем. Будь спок.

— Паркет вскрывать будешь?

— О! Это мысль. Не исключено… А впрочем, что это я все о себе да о себе. Ты-то как? Не хвораешь?

— Слушай, дай-ка я тоже выпью, день сегодня… да и на тебя смотреть больно.

— Выпей, Петя, выпей. Но не налегай на стратегический запас, мне еще с ним работать и работать.

— Может, пельменей сварить? — Петр вернулся из кухни со стаканом.

— Не кокетничай. Сырок вот — закусывай. За победу?

— За нашу победу.

— Ну так и что? — Гурский выпил, взял ломтик сыру, занюхал и положил на место. — Как там на фронтах?

— Сейчас. — Волков выпил полстакана водки, зажевал сыром, прикурил сигарету и, чуть расслабившись, попросил:

— Подожди чуть-чуть… Это же просто чума какая-то.

— И почумее видали.

— Ты когда-нибудь замечал, что у меня умные глаза?

— Буркалы и буркалы. А что — барышня оценила?

— Мужик.

— Петр… Ты меня пугаешь. Нашего же большинства и так все меньше и меньше. Ты же офицер, в конце концов. Держи себя в руках.

Где-то очень высоко в прозрачных небесах над застывшим в своей зыбкой неподвижности городом Святого Петра мелодично динькнула полночь, но таинственный звук этот совпал во времени с «диньком» открывшейся крышки волковской «Зиппы» и остался незамеченным ни городом, ни самим Волковым, прикурившим очередную сигарету, и, конечно же, его не заметил агностически настроенный к виртуальной, по его мнению, природе реальности белых ночей Адашев-Гурский.

— Ну вот… — Волков расстегнул пиджак и вытянул ноги. — Саша, ты себе не представляешь, насколько трудно что-то там из себя корчить. Да мне проще было его застрелить.

— Был достоин?

— Помнишь «Мертвый сезон»?

— Это шпионские страсти с Банионисом?

— Ну да. Там еще все крутилось вокруг газа такого, которым из нормальных людей можно было служебных придурков делать. А заправлял всем проектом некий доктор Хасс. Его Банионис и выслеживал.

— Так вот этот наш Валерий Алексеевич и есть «доктор Хасс»?

— Этот чуму покруче замутил. Под воздействием его препарата полное изменение личности. И еще про чистую науку втирает, пидор… И вот эту-то самую ерундовину мы ему и должны вернуть.

— Да… Тут, Петя, просто необходимо выпить.

— Не вижу повода… для отказа. Волков налил водку в стаканы, разломил пополам оставшийся кусок сыра и задумчиво произнес:

— Прямо твоя Сцилла и Харибда.

— А может, плюнуть? Вернем не вернем, одинаково хреново получается. И еще неизвестно, что хреновее.

— Если б он один в этом деле был… А то ведь там уже и препарат где-то в Европе засвечен, и деньги в проект вложены. Да и я засветился. Почикают нас, Саша.

— А может, не достанут?

— Эти — достанут.