Дежавю. Богемский рэп, сода и я

Как-то незаметно дошло до того, что я держал плитки у себя дома, курил траву. Моя мама очень страдала, и мне стыдно за это по сей день. Мне нет прощения за то, что я устраивал в детстве. К сожалению, я понял это только в сознательном возрасте. У нас были постоянные конфликты, она видела эти весы и пакеты и ничего не могла сделать, потому что я был неуправляемый. Агрессивный и глупый, у меня зашкаливал юношеский максимализм, я не обращал внимания ни на что, кроме своих целей. Совершенно ничего не видел, кроме своей жизни и денег. Я думал, что все вокруг меня вертится и все можно купить. Сейчас мне стыдно за это.

В тот момент в моей жизни появились страшные наркотики. Бандитский Петербург – портовый город, в котором было все. Это место, в котором надо было быть начеку, выживать. Чем старше я становился, тем больше проблем находил себе на голову. Есть такая закономерность: больше денег – больше проблем.

Иногда было страшновато. Вспоминаю одну историю (таких было много), когда мы ездили на турбодачу вместе с ребятами из клуба «Кадиллак» или «Людовик», целая тусовка. На месте были все наркотики, которые только можно представить. Мы с ребятами ходили и раздавали их людям.

Вот тогда я, кажется, чуть не отъехал: в базике, с двух колес, что-то успел понюхать… Короче, это был ужас. Хорошо, что остался жив. Думаете, после этого я думал бросить употреблять? Нет. Я просто не мешал больше все и сразу, но все равно продолжал периодически экспериментировать. Такой я любознательный человек. Хочется всегда пробовать новое.

Не могу сказать, что я был за любую наркоту. Я нормально воспринимал кокаин, гашиш, базик, кислоту, грибы – все что угодно, но героин был запретной темой. Во-первых, я ненавижу шприцы, меня воротит от одного вида. Да, я курил крэк, даже опиум, а это почти герыч, но я курил, ничего не колол. Ширяться – это последнее дело. Я знаю и всегда знал, что мне может понравиться, что есть риск пойти в эту сторону, но я решил для себя, что мне просто это не нужно. Возможно, поэтому мое окружение не погибало массово от наркотиков. В основном – от аварий, убийств, других вещей, но не от наркотиков. Так что я был избавлен от печальных историй со смертельными передозами, хотя в жизни и так было немало причин для депрессии.

Отец вообще не знал, что происходит в моей жизни, до момента, пока я не сел в тюрьму в Испании. Он, возможно, думал, что я маленький мальчик, много сижу за компьютером, плохо учусь и мне ничего от жизни не надо. Я вообще не рассказывал ему. Я часто брал у него деньги, чтобы вложить их в стафф и удвоить доход. Мне постоянно приходилось врать, на что именно они мне нужны. И он мне верил. А может, и нет, я не знаю… Просто он очень любил меня и не догадывался, чем я занимаюсь. Если бы он знал, возможно, моя жизнь бы сложилась по-другому. Я очень хотел с ним поделиться, возможно, отец научил бы меня чему-то. Он действительно добрый человек.

А что бы было, если бы я отнес документы в вуз и тогда был прилежным мальчиком, слушал своих родителей, не повстречал плохую компанию? Но гадать, как иначе могла бы сложиться моя жизнь, глупо. Я ни о чем не жалею в своей жизни. Если бы всего этого не было – не было бы Кизару.

В 18 лет я уже снимал квартиру за 120 тысяч рублей у Невского и Литейного. По тем временам это были огромные деньги, мои родители не могли себе такого позволить. Тогда я познакомился с рэпером Jenee[1]

из Москвы, мы начали с ним двигаться, знакомиться с людьми из сферы шоу-бизнеса, модными ребятами. Я читал рэп тогда, но никогда не делал ставки на это как на что-то серьезное. Я другими вещами занимался и по-другому деньги зарабатывал. Общался с кучей рэперов, продавал.

Помню, когда Смоки Мо[2] еще жил в центре Питера, а я был еще маленький, мне нравилась его музыка, и я ходил продавать ему шишки пару раз. Тогда он даже не знал, кто стоит перед ним, ха-ха. Да никто не знал, даже я сам.

Смоки, деньги – это, конечно, кайф, но я на тот момент не совсем понимал, что на самом деле происходит. Меня всегда пугало, куда я двигаюсь. Пугало и влекло. Наркота – это пристрастие, и я не слышал ни разу, чтобы у таких историй случался счастливый конец. Обычно все кончалось плохо. Я знал, что рано или поздно все закончится. Рано или поздно за мной придут.