Дэзи Миллер

— Все сложилось как нельзя лучше, — сказала миссис Уокер. — Если она решила окончательно скомпрометировать себя, пусть это выяснится как можно скорее, от ее поведения будет зависеть и наша дальнейшая тактика.

— По-моему, она ничего дурного не хочет сделать, — возразил Уинтерборн.

— Месяц назад я тоже так думала. Но с тех пор мисс Миллер слишком далеко зашла.

— Но в чем же вы ее обвиняете?

— В том, что она ведет себя неподобающим образом. У нас здесь не принято флиртовать с первыми встречными, прятаться по уголкам с какими-то загадочными итальянцами, танцевать целыми вечерами с одним и тем же партнером, принимать гостей в одиннадцать часов вечера. Ее мать сейчас же уходит из комнаты, как только появляются гости.

— Но ее братец, — смеясь, сказал Уинтерборн, — засиживается до полуночи.

— Да, ему, вероятно, идет на пользу то, что он видит вокруг себя. Судя по слухам, в гостинице имя мисс Миллер у всех на устах, а если туда приходит какой-нибудь джентльмен и спрашивает ее, прислуга обменивается улыбочками.

— Кому какое дело до прислуги! — рассердился Уинтерборн. — Бедняжка не получила должного воспитания, — тут же добавил он, — это ее единственный недостаток.

— В ней нет природной, тонкости, — сказала миссис Уокер. — Вспомните, что было утром у меня. Сколько времени вы знали ее в Веве?

— Дня два-три.

— Ну, сами посудите, как же она могла быть в претензии, что вы уехали оттуда?

Несколько минут Уинтерборн молчал, потом снова заговорил:

— Увы, миссис Уокер! Мы с вами слишком долго прожили в Женеве! — И он попросил свою спутницу объяснить ему, почему она так настоятельно просила его сесть к ней в коляску.

— Я хочу, чтобы вы прекратили знакомство с мисс Миллер, перестали бы флиртовать с ней, лишили бы ее возможности показываться в вашем обществе, короче говоря, чтобы вы оставили ее.

— Вряд ли я смогу это сделать, — сказал Уинтерборн. — Она мне очень нравится.

— Тем более! Вы не должны способствовать неминуемому скандалу.

— В моем отношении к ней ничего скандального нет.

— Но она так принимает его, что сплетни неизбежны. Впрочем, моя совесть теперь спокойна, я все высказала, — продолжала миссис Уокер. — Если вам угодно присоединиться к ней, я вас отпускаю. Кстати, момент для этого самый подходящий.

Экипаж проезжал той частью парка Пинчио, которая расположена над Римской стеной и смотрит на прекрасную виллу Боргезе. В этом месте вершина холма окаймлена широким парапетом, а около него стоит скамейка. Одна из дальних скамей была занята парочкой, в направлении которой и мотнула головой миссис Уокер. Мужчина и женщина, сидевшие там, поднялись и пошли к парапету. Уинтерборн попросил кучера остановиться, он вылез из экипажа. Миссис Уокер молча смотрела на него, он снял шляпу, и миссис Уокер с величественным видом поехала дальше. Уинтерборн остался один, он взглянул в ту сторону, где была Дэзи со своим спутником. Они, по всей вероятности, ничего не видели вокруг, слишком занятые друг другом. Подойдя к низкому парапету, оба остановились, глядя на плоские кроны сосен, окружавших виллу Боргезе. Джованелли, не церемонясь, уселся на широкий выступ парапета. Солнце в западной части неба ослепительным лучом пронизало легкие облачка, и спутник Дэзи, взяв из ее рук зонтик, раскрыл его. Она подошла к нему ближе, а он поднял зонтик над ее головой, потом опустил его ей на плечо, и загородил их обоих. Уинтерборн помедлил еще несколько минут, потом зашагал по дорожке. Но он шел не к парочке, загородившейся зонтиком, а к резиденции своей тетушки, миссис Костелло.

На следующий день Уинтерборн поздравил себя с тем, что, по крайней мере, когда он справляется о миссис Миллер, гостиничные слуги не обмениваются улыбками. Однако ни самой леди, ни ее дочери в гостинице не было, и, повторив свой визит на следующий день, Уинтерборн, к своему сожалению, опять их не застал. Прием у миссис Уокер состоялся вечером через три дня, и, несмотря на холодность их последнего разговора, Уинтерборн был в числе ее гостей. Миссис Уокер принадлежала к числу тех американок, которые, проживая за границей, ставят себе целью, как они выражаются, изучение европейского общества; поэтому миссис Уокер и на сей раз собрала у себя в гостиной несколько разноплеменных образцов человеческой породы, служивших ей чем-то вроде наглядных пособий. Когда Уинтерборн приехал, Дэзи Миллер еще не было среди гостей, но через несколько минут он увидел ее мать, появившуюся в гостиной с застенчивым и грустным видом и в полном одиночестве. Волосы миссис Миллер, не прикрывавшие висков, были сегодня завиты еще старательнее, чем всегда. Она подошла к миссис Уокер, и Уинтерборн последовал за ней.

— Как видите, я приехала одна, — сказала бедная миссис Миллер. — Меня так все пугает, не знаю, право, что и делать. Я первый раз приезжаю одна в гости, во всяком случае, в этой стране. Хотела взять с собой Рэндольфа или Юджинио, но Дэзи выпроводила меня без них. А я не привыкла выезжать одна.

— Разве ваша дочка не собирается удостоить нас своим посещением? — строго вопросила миссис Уокер.