Ди Канио Паоло. Автобиография

Оглядываясь назад, я понимаю, что тот поступок был одним из самых глупых, которые я когда–либо совершал. Моя карьера могла закончиться, даже не начавшись. И мне кажется, я догадываюсь, почему Вольфанго был так зол. Он знал, как я люблю футбол, и понимал, что у меня на руках были все козыри. Дело было не только в физических данных (у моего брата Антонио они тоже были на высоком уровне), но и в отношении, желании преуспеть, напористости. Многие парни мечтают стать профессионалами. У меня для этого было все. И я рисковал все это попросту пустить по ветру. Ради чего? Ради глупой юношеской забавы. И все.

Я никогда не узнаю, спас ли Вольфанго мою карьеру, сдернув меня тогда с машины. Но я уверен, что, если бы не он, я бы вообще мог бросить футбол. Мне исполнилось пятнадцать. К тому времени я перешел из школы «Сан Базилио» в главную юношескую школу «Лацио». У меня теперь появились новые тренеры, но я переживал очень непростой период. Все вокруг говорили, что я один из самых одаренных молодых футболистов, но когда дело доходило до определения основного состава, я часто оказывался на скамье запасных. Или, что хуже, выходил на поле с первых минут, а затем меня меняли. Вольфанго позволял мне делать все, что я хотел, а теперь я был загнан в рамки строгой тактической схемы. Если я пробегал на пять метров дальше, тренер приходил в бешенство и грозил снять меня с игры. Это был ад.

Однажды на тренировке я решил, что с меня довольно. Мы только что проиграли со счетом 1:3, и я просидел весь матч на скамье запасных. Никто никогда не объяснял мне, почему меня не выпускают на поле. Думаю, какая–то причина все–таки была. Снова и снова тренеры обещали мне, что я буду играть, но я и дальше прозябал в запасе. Создавалось ощущение, что они надо мной просто издеваются, уверяя меня, что мой черед придет, и при этом упорно продолжая меня игнорировать.

После тренировки в трамвае по дороге домой я размышлял о своей горькой судьбе, с трудом сдерживая слезы. Когда я вышел на своей остановке, рядом притормозила машина и передо мной предстал Вольфанго с шестимесячным сыном на руках. По стечению обстоятельств он как раз проезжал мимо. Вольфанго видел, что я чем–то огорчен.

«Палокка, в чем дело?» — спросил он.

Я не ответил. Я просто смотрел себе под ноги.

«Что случилось? — повторил он вопрос. — Ты злишься? Скажи мне, в чем дело».

Я больше не мог себя контролировать. Я просто взорвался.

«Они не дают мне играть! — стал жаловаться я, всхлипывая. — Им плевать на меня. Они заботятся только о своих любимчиках! Мы проиграли 1:3. Я бы мог помочь, но они просто не хотят видеть меня на поле!»

Вольфанго положил руку мне на плечо.

«Палокка, Палокка, — сказал он, пытаясь меня успокоить. — Я знаю, это очень тяжело, но тебе нужно научиться быть терпеливым. Твое время придет. Просто помни, что терпение и труд…»

«Нет!!!» — закричал я, окончательно потеряв контроль над собой. Я схватил свою клубную сумку и швырнул ее на середину улицы Пальмиро Тольятти — главной улицы Квартиччьоло. Так как она была открыта, все, что там было, вывалилось наружу: бутсы, щитки, футболка, трусы, полотенце … все оказалось либо на мостовой, либо на машинах, припаркованных и двигавшихся.

«С меня хватит! Пошли они все…!!!!» В отчаянии я убежал.

Оставшись один, Вольфанго спокойно вышел на дорогу и собрал мою форму, лавируя в потоке транспорта. Потом он сел в машину и отправился к моему дому.

Придя домой, я обнаружил свою сумку на обеденном столе. Вольфанго на машине приехал раньше меня и теперь стоял рядом с Антонио. Его глаза налились кровью и казалось, своим взглядом он сейчас прожжет дырки в моей голове. Он тут же на меня набросился.

«Как ты смеешь? — взревел он. — Как ты смеешь так бросать сумку? Как ты смеешь зарывать свой талант в землю?»

Он попытался добраться до меня, но Антонию с трудом удалось его сдержать.

«Ты ничтожество. Ты понимаешь это? Ничтожество! Ты не имеешь права так себя вести, ты не заслуживаешь таланта, который тебе подарен!»

Он вырвался из рук Антонио и бросился в мою сторону. Я был страшно напуган. Я никогда не видел его таким рассерженным. Я спрятался под стол. Он бы вытащил меня оттуда, если бы не Антонио. Так как он не мог меня схватить, Вольфанго стал меня пинать.

«Ты не можешь так поступать! Ты не имеешь права плевать на талант, данный тебе свыше!»

Я опять расплакался, в этот раз потому что не на шутку испугался.

«Нет, тренер, нет!» — умолял я, всхлипывая. «Пожалуйста, не надо, пожалуйста! Я вернусь. Я сделаю все, что вы говорите. Извините! Извините!»

Он успокоился только тогда, когда окончательно убедился, что я по–настоящему раскаялся. Думаю, я отказался от своего намерения бросить футбол именно тогда, когда почувствовал на себе его разъяренный взгляд. Мне было достаточно того, что этот человек поднял мою футболку и грязные бутсы с римской улицы, принес их ко мне домой, а потом пригрозил меня убить только потому, что действительно переживал за меня и хотел, чтобы я вернулся в футбол.