Дьяболик

На солнце набежала какая-то тень, и мы одновременно подняли головы. Небесный купол обладал атмосферой, однако снаружи находился открытый космос – темно-синее звездное небо. Теперь же там появилось что-то еще… К Хризантеме приближался некий предмет, похоже – космический мусор. Он становился все крупнее и крупнее, и можно уже было различить его форму – длинную и цилиндрическую. Нет, это не был космический мусор! Это была торпеда.

Мы с Тайрусом переглянулись, понимая, что сейчас произойдет: снаряд пробьет купол.

– Бежим! – крикнул Тайрус.

И мы рванули через сад, казавшийся мне идиллией всего несколько минут назад, к спасительному коридору. Оглушительный взрыв сотряс купол. В хрустальном потолке открылась зазубренная дыра, воздух взревел, купол разгерметизировался. Удар ветра сбил меня с ног, я почувствовала, что земля уходит у меня из-под ног…

Он схватил меня и потащил вниз. Воздушные потоки вихрились вокруг, разъедая мне глаза. Атмосфера стремительно вытекала через пробоину.

– Выдыхай! – донесся до меня еле слышный голос Тайруса. – Выпусти весь воздух из легких!

Я судорожно выдохнула. Тайрус, держа меня за руку, другой рукой попытался зацепиться за дерево. Почувствовав, что его пальцы слабеют, я, в свою очередь, схватила его за рубашку, притянула к себе, крепко обняла и тоже вцепилась в ствол. Оставалось надеяться, что корни выдержат.

И они выдержали.

Ветер стих. Внезапно мы оказались почти в вакууме. Я с ужасом осознала, что мы находимся практически в открытом космосе. Сердце бешено стучало, под кожей и глазами зловеще покалывало. Воздух стремился вырваться наружу из моего тела, и если бы мы не выдохнули, наши легкие уже разорвались бы. Нам осталось жить считаные секунды.

Лицо Тайруса скривилось от боли. Он показал мне на какую-то дверь, оторвался от дерева и потащил меня туда. Я испытала облегчение. В любом помещении, выходившем в открытый космос, имелась декомпрессионная камера, и падение давления в куполе должно было ее отпереть.

Мне казалось, что мы двигаемся слишком медленно. Кровеносные сосуды на руках и ногах набухли, в ушах ревело, глаза выкатились из орбит. Тайрус вдруг остановился, и я поняла, что он теряет сознание. Успела подхватить его тело, сражаясь с расползающейся темнотой в голове, которая вдруг сделалась очень легкой. На языке шипела, испаряясь, слюна, глазные яблоки стремительно высыхали. Жжение в груди сделалось невыносимым, когда я рванулась, спасая наши жизни, в ушах барабанил пульс. А потом я оказалась у барокамеры.

Ударила по кнопке, втащила в открывшийся проход Тайруса и нажала на кнопку внутри. Дверь плавно закрылась. Однако дышать и здесь оказалось нечем, воздух не поступал! В тусклом свете я увидела, что Тайрус начал синеть. Онемевшими руками нашарила кислородную маску на стене. Но она была одна. Одна-единственная. Я надела ее на лицо Тайрусу, и тут темнота поглотила меня.

Глава 42

Прохладный воздух заполнил мне легкие. Вдох.

И снова ничего. Я закашлялась.

– Открой глаза! – послышался сдавленный голос Тайруса.

Что-то прижалось к моему лицу, я снова задышала, но едва голова начала проясняться, это что-то опять исчезло, и я начинала задыхаться. Наконец, заставила себя открыть глаза и совсем близко увидела лицо Тайруса. Его длинное мускулистое тело прижималось ко мне вплотную. Он снова надел на меня кислородную маску.

– Что… что… – глухо пробормотала я из-под маски, пытаясь разобраться в происходящем.

Тайрус прижал маску к своему лицу – пришла его очередь дышать, а я задержала дыхание.

– В камере нет воздуха, – ответил он, давая сделать несколько глубоких вдохов то мне, то себе. – Явный саботаж. Все, молчим, – и прижал маску к моему носу.

Так мы и дышали по очереди, все более впадая в отчаяние. Это не могло длиться вечно. Мы могли провести так несколько часов или даже дней, прежде чем кто-нибудь заметил бы наше отсутствие. Нам уже повезло, что в камере была нормальная температура, но это не более чем временное облегчение. Предполагалось, что здесь будет воздух, чтобы мы могли дождаться спасения. Если его подачу отключили дистанционно, точно так же могла быть отключена и система оповещения об аварии.

Я понятия не имела, сколько воздуха может содержаться в этой кислородной маске, но складывалось впечатление, что не слишком много. Поэтому когда Тайрус в очередной раз начал стягивать с себя ее, я остановила его руку. Он вырвался и, прижав маску к моему лицу, замотал головой.

– Ты слишком ценен, забери это себе, – сказала я и передала ему маску.

– Нет, – ответил он и навалился всем телом.

Маска вернулась мне на нос. В камере было очень тесно, воспользоваться своей силой и оттолкнуть Тайруса не получалось. Кое-как все-таки сдернула маску и сунула ему. Вдруг он приник ко мне и поцеловал. Мы находились в смертельной ловушке, наши легкие разрывались от боли, наши тела страдали от гипоксии, а он меня целовал с жадностью, которую я не могла понять. Тайрус надел маску и сделал несколько жадных вдохов.

– Поняла? – невнятно спросил он.