Читаем Диадема Марии Тарновской полностью

Диадема Марии Тарновской

Она вздохнула:

– Боже мой, неужели ты не понимаешь? Я должна контролировать процесс. Может быть, придется что-то подкорректировать, подсказать этому болвану Павлу.

Донат аккуратно вытер усы:

– Знаешь, дорогая, тебе может понадобиться моя консультация. В таком случае шли мне телеграммы и письма. Давай сразу договоримся использовать шифр. Скажем, дорогой Павел будет Аделью.

– Аделью? – Она расхохоталась, продемонстрировав белые подковки зубов. – Почему Аделью?

Он пожал плечами:

– Мне показалось это забавным. Как же мы окрестим бедного Николя?

Тарновская задумалась и наморщила гладкий лоб:

– А что, если тоже женским именем? У нас в благородном пансионе была Берта. Я ее терпеть не могла, но иногда она разрешала мне списывать.

Донат хрюкнул:

– Отлично, дорогая. Значит, Берта. В таком случае пистолет будет горячим блюдом, а нож – закуской.

– Забавно. – Тарновская посмотрела в зеркало и поправила идеальную прическу. – Ладно, мне пора. Не вздумай, пожалуйста, умереть раньше времени от передоза.

Донат постучал грязным ногтем по остаткам зубов:

– За это можешь не беспокоиться.

В тот же день Мария умчалась в Венецию. А вскоре от нее пришло письмо.

В нем она сообщала, что Комаровский выполнил ее требования и теперь она владеет всем его состоянием. По ее просьбе нотариус внес в документ некоторые изменения. Тарновская получала все даже в случае насильственной смерти.

Глава 71

Венеция, 1907 г.

Мария провела пальцем по мускулистому плечу Николая, коснулась ноготком татуировки, чувствуя трепет его молодого тела.

– Как хорошо, что ты приехал, – прошептала она, обдавая его горячим дыханием. – Как я тебя ждала!

Николай приподнялся и сжал ее в объятиях.

– Я чуть не умер без тебя там, в России. Расскажи, как ты здесь жила?

Мария дернула плечом, и белая простыня, в которую она куталась (в отеле было прохладно,) обнажила ее грудь и плечи.

Наумов увидел синие кровоподтеки на белой коже и вскочил:

– Что это такое?

Она махнула рукой:

– Не обращай внимания. Иди ко мне.

Николай рывком притянул ее к себе:

– Я умоляю тебя… Скажи мне правду. Это Павел?

Тарновская вздохнула, потупилась и стала похожа на примерную девочку.

– Значит, это он. – Наумов застонал, заскрипел зубами. – Боже, какое он ничтожество… Но за что?

– Он ревнует меня к каждому мужчине, – пояснила Мария, снова кутаясь в простыню. – Ревнует к извозчику, приказчику и разносчику газет. Ревнует к Васюку, который не дает мне развода. И во всем у него виновата я, только я.

Николай провел рукой по лбу, как бы стряхивая наваждение:

– Я поговорю с ним. Надеюсь, он меня послушает.

– Нет, нет, – запротестовала женщина, – это ни к чему хорошему не приведет. Неужели ты не понимаешь? Это может быть опасным. Ну посуди сам, Павлу захочется выяснить, откуда ты все это знаешь. При его безумной ревности ответ будет однозначным: мы любовники.

Наумов опустил голову на руки и застонал:

– Верно, верно. Но что же делать? Я вызову его на дуэль.

Она покачала головой:

– Нет. Я никогда этого не допущу. Милый, ты гражданский человек, а Комаровский – бывший офицер. Он стреляет гораздо лучше тебя.

Наумов выпрямился и приосанился:

– Я тоже умею стрелять.

Мария сжала его руки в своих, словно пытаясь оградить от необдуманного поступка.

– Я же сказала – нет. Мы не будем полагаться на случай. Я не хочу потерять тебя, ты слышишь? Для меня ты единственный близкий человек.

Николай закутался в простыню и подошел к окну. Тусклый венецианский пейзаж раздражал его. По вонючей желтоватой воде плыли остроносые гондолы. Вода была повсюду.

Наумов не понимал тех, кто восхищался красотой Венеции. Что тут красивого, в самом деле? Площадь святого Марка с собором и колокольней? Мост Риальто или каналы с растущими из них дворцами? Боже, какая тоска постоянно жить в этом городе на воде!

– Николя, мне пора. – Она сбросила простыню и стала торопливо одеваться. – Ты представляешь, что сделает со мной Комаровский, если я не вернусь вовремя. Слава богу, он отпустил меня в Вену. Мне нужно повидаться с подругой, которая расскажет о том, как продвигается дело о разводе. – Тарновская подошла к нему и провела рукой по голове. – Ну, не печалься, будь умницей. Я скоро-скоро вернусь. А чтобы ты вдруг не забыл меня. – Женщина приложила к губкам тонкий пальчик и усмехнулась. – Да, да, не спорь, подобное со мной уже бывало. Так вот, чтобы ты не забыл меня, я дам тебе вот это. – Мария достала из лифчика золотой крестик на простой веревочке и протянула Николаю: – Возьми и вспоминай обо мне.

Наумов сначала припал к ее руке, а потом поцеловал крестик. Ему показалось, что этот маленький, пахнувший ее духами и ее телом кусочек золота связал их навсегда, породнил. Может быть, и хорошо, что Марии не будет в Венеции.

Мысль, так внезапно родившаяся в голове, показалась самой правильной. Он не допустит, чтобы кто-то плохо относился к его любимой женщине. Ни за что.