Диадема старца (воспоминания о старце Гаврииле (Ургебадзе))

Однажды мы находились у него в келье. Я молчала, видя, что старец был чем-то расстроен. Он сам нарушил тишину, произнеся: «Сколько бед ожидает Грузию, сколько мучений!». Потом обратился ко мне: «И на твою голову обрушится много бед, но всё это случится для твоего же очищения». Потом отец Гавриил предложил мне выпить кофе и взял в руки очень грязную чашку. Словно не замечая этого, старец налил в неё кофе и подал мне. Я почувствовала отвращение, но переборола его и – выпила. Никогда не забуду его радостного взгляда. Он поцеловал меня в голову: «Ты действительно любишь меня, действительно любишь Бога, продолжай так же, и Бог всегда будет с тобой». С тех пор мы ещё больше подружились.

Однажды он собрался ехать в монастырь Джвари (Крестовый)36 и потребовал, чтобы мы купили водку. Возле храма он вдруг из-под мантии достал бутылку, открыл её, пригубил и передал мне. Я через силу сделала один глоток. Потом он дал выпить другим нашим спутникам и с радостью сказал: «Видишь, нас никто не осуждает, они все спасутся». Я думала, что этим всё закончится, но старец сказал: «У нас нет хлеба. Надо достать деньги – садись попрошайничать». Что делать? Села попрошайничать. Нам стали подавать. Когда набралось достаточно денег, отец Гавриил пригласил всех, кто был рядом, и накормил на эти деньги. Сам же он не взял ни кусочка, а эту необычную трапезу закончил словами: «Кто унизит себя, тот будет возвышен».

Когда в Грузии каждый день проводились митинги, он говорил мне: «Идём, я должен успокоить их» – и, встав среди митингующих, проповедовал, и все как-то успокаивались.

Однажды мы собрались отлучиться из монастыря. Старец предупредил: «Не уезжайте – будут неприятности». Мы не поверили и поехали. В дороге мы попали в аварию и только чудом остались живы. Когда вернулись, старец сказал, что он много молился, чтобы мы вернулись живыми.

Однажды он рассказывал: «Когда я был маленьким, мне захотелось побывать на могиле преподобного Антония Марткопского37

. По дороге я очень проголодался. Валясь с ног от усталости, я заснул прямо на земле, а когда открыл глаза, увидел мужчину. Он дал мне хлеб и воду и исчез. Когда я добрался до монастыря и увидел икону Антония Марткопского, то понял, что человеком, спасшим меня от голода, и был сам преподобный Антоний. С тех пор вот уже много лет я хочу отслужить молебен на его могиле». К сожалению, он этого так и не смог сделать. В этом виновата и я. У меня не нашлось времени отвезти его на могилу Антония Марткопского, хотя он об этом меня не раз просил.

Бог да простит всех, кто в чём-то провинился перед ним, ведь мы до конца не понимали, кто он, и не оказывали должного уважения этому удивительному старцу.

Монахиня Параскева (Ростиашвили)

Однажды мне приснился сон, будто меня назначили келейницей отца Гавриила: я ухаживаю за ним, а он учит меня богоугодной жизни. На следующий день владыка Даниил позвал меня к себе и, по рекомендации игуменьи Кетевани, поручил ухаживать за больным старцем. Я тут же с радостью побежала к отцу Гавриилу и рассказала ему о своём сне и о благословении.

Тогда я очень мало знала о монашеской жизни. Мои знания исчерпывались всего лишь несколькими духовными книгами, прочитанными мной. Поэтому я с большим интересом наблюдала за отцом Гавриилом и сравнивала его жизнь с жизнью святых.

Помню такой случай. Принесли трапезу. Это была рисовая каша. Мне очень хотелось есть. Старец, который в это время чистил рамы икон, поднял голову и сказал: «Ешь, если хочешь», затем, взяв маленькую миску, тряпкой почистил её и подал мне. Я попробовала кашу – она сильно пахла керосином, но я молча, через силу, всё съела. Старец взял у меня миску, понюхал её и, улыбаясь, спросил: «Кажется, тряпка была в керосине, как же ты ела?». Потом спросил, хочу ли я учиться. Я сказала, что хочу. «Но тогда хорошо запомни, что ты сама желаешь учиться», – сказал старец и ещё раз попросил меня чётко повторить мой ответ.

Раньше в монастыре отцы устраивали новичку такое испытание: говорили грубые слова, проверяя его. Если тот терпеливо сносил поношения, его оставляли в монастыре, а того, кто не хотел терпеть и злился, отправляли обратно в мир.

Старец начал «учёбу». Иногда он выгонял меня из кельи. Тогда я вспоминала, что я сама согласилась учиться, и возвращалась обратно, каялась, просила прощения, и он меня принимал с большой радостью. Иногда намеренно сердил меня, чтобы обнажались слабые места моей грешной души. Отец Гавриил заранее говорил: «Сегодня с тобой поссорятся, посмотрим, как ты вытерпишь». Испытала я и клевету, и обиды, и оскорбления. Бывало так, что я не могла терпеть этого, а он, заранее всё чувствуя, со слезами вразумлял меня: «Дочка, я хочу, чтобы ты быстрее возрастала. Когда ты будешь меня вспоминать, вспомни и то, как я тебя сердил. Чем больше я тебя искушал, тем сильнее любил».