Дядя Фёдор, пёс и кот. Полное собрание

— Фантастика! Можно просто закачаться!

Он обещал через два дня выслать фотографии в деревню спецпочтой.

— А если хочешь, тётка Пелагея, сама за фотографиями в город приезжай. Нас в Простоквашинске на улице Дзержинского найдёшь. Наша фирма называется «Фотоуслуги Срочные Безотказные». Проще: ФСБ.

Глава двадцать вторая

Болезнь почтальона Печкина

Почтальон Печкин после неудачного свидания с певицей Виолеттой Серебряной слёг. Он ничего не мог понять — присылает фотографию, пишет ласковые слова, а потом вдруг такая холодность.

«Может, ей поросёнок разонравился? — думал Печкин. — Мало ли, пошла на американскую выставку, увидела там американских поросят — и всё. И меня разлюбила. Американские ТЕХАССКИЕ КУКУРУЗНИЦЫ вон какие здоровые…»

Печкин лежал и грустно смотрел в окно. Осень приближалась.

«Надо же так, — думал Печкин, — когда я полон сил и веселья, на дворе обязательно весна. А как я заболею или устану, сразу вокруг осень».

И тут он увидел что-то интересное в окне и подумал:

«Кто-то у Пелагеи Капустиной на участке ходит. Какая-то красивая дамочка с причёской. Надо бы за ней понаблюдать».

Печкин достал старый, замотанный в тряпочку бинокль и стал наблюдать за дамочкой.

Без бинокля было видно лучше, но Печкина интересовали детали.

— Ой, да у неё брошка в волосах!

— Ой, да у неё губы накрашены!

— Ой, да у неё платье из бархата с джинсой!

— Ой, да у неё маникюр на ногтях!

И вдруг эта явно городская дамочка садится на мотоцикл Пелагеи Капустиной, заводит его и пулей выезжает со двора.

«Украли! Мотоцикл украли!» — подумал Печкин и срочно позвонил в милицию:

— Хищение! Кража! Среди бела дня!

Звонок был понят и принят.

Отделение Простоквашинской милиции находилось при мотеле «Простоквашино». Милиция только что закончила допрос Кривонога и Обезьянкина и собиралась ехать к дяде Фёдору конфисковывать дяди-фёдоровский клад.

Милиция — это только так говорилось, что милиция, на самом деле это был один-единственный сотрудник — милиционер Люськин. Иногда ему помогали два дружинника — Пугачёв и Разин.

Инспектор Люськин давно уже знал, где находится простоквашинский клад. Два помощника фотографа Щелчкова — лейтенант Свёклин и лейтенант Капутин — всё уже точно разузнали и ему сообщили.

Он просто выяснял у подследственных детали: какого цвета сундук, какие у него ручки, чтобы по ошибке не конфисковать что-нибудь другое.

Обезьянкин и Кривоног быстро раскололись. Каждый маленький ребёнок в нашей стране знает — чистосердечное признание уменьшает срок.

Пришлось арест клада отложить. Печкин зря не просигнализирует. Инспектор на зелёной сельской машине «Уазик» помчался за угнанным мотоциклом.

Пелагея Капустина катилась себе спокойненько по ухабам в город получать фотографии. Настроение у неё было прекрасное, поэтому, несмотря на осень, вокруг сияло лето.

Вдруг она заметила, что за ней с большой скоростью едет какая-то машина. И всё приближается и приближается.

«С такой скоростью хорошие люди не ездят, — подумала Пелагея. — Не иначе это преступники какие-нибудь».

Она прибавила ходу.

«Ишь, как эта дамочка испугалась», — подумал инспектор Люськин и тоже прибавил ходу.

«Ишь, как он прибавил хода», — подумала Пелагея и прибавила хода.

«Ишь, как она прибавила хода», — подумал Люськин и прибавил хода.

«Ишь, как он прибавил хода», — подумала Пелагея и прибавила хода.

«Ишь…»

«Ишь…»

«Ишь…»

«Ишь…»

Трах-тарарах! Две аварии!

Глава двадцать третья

Решение, найденное папой

Был уже поздний вечер с ранними крошечными звёдочками на сероватом небе. Корова Мурка мычала в сарае, намекая на то, что её пора доить. Телёнок Гаврюша легко почёсывался о домик дяди Фёдора, так что домик качался с боку на бок. Вокруг радостно порхали летучие мыши.

В это тревожное вечернее время профессор Сёмин пришёл к дяде Фёдору. Все стали его спрашивать, где он был, что с ним.

— Меня отпустили, — сказал профессор. — Я был в милиции.

— Вас пытали? — спросила мама.

— Нет, меня поили чаем.

— С подавляющими таблетками?

— С вареньем из вишни.

Профессор рассказал всё про милицию, про инспектора Люськина, про чай с вареньем и про Обезьянкина и Кривонога.

— Это неплохие ребята. Их просто жизнь запутала. У них зарплата маленькая. Вот они и решили родительский клад вернуть.

— Их тоже отпустили?

— Нет, они ещё там сидят и чистосердечно признаются. Ведь они полдеревни перепугали.

— А что будем делать с кладом? — спросил папа.

Никто ничего не знал. Все молчали.

— А я знаю, — сказал папа. — Надо его отвезти в музей.

— Как в музей? Зачем в музей?

— А затем. В музее этот клад будет в целости и сохранности. Люди будут на него смотреть и любоваться. А государство не сумеет его забрать, потому что музей сам государственный.

На следующее утро по холодку наши друзья вывели из-под навеса тр-тр Митю, прицепили к нему удобную тележку с сиденьями и выехали в путь.

Ехали они с удовольствием, не торопясь, по дороге собирая грибы. В этот раз их не кидало, как котлеты на сковородке.

Директор Сиделкин был так счастлив, что даже всплакнул: