Дядя самых честных правил 5

И он подмигнул мне, нагло ухмыляясь.

Глава 22 — Инок

После решения вопроса с Голицыным, на меня накатили спокойствие и умиротворение. Так что я никуда не торопился и утром сделал остановку во Владимире: размять ноги и позавтракать.

Казалось бы, не так уж часто здесь бываю, а любимый постоялый двор успел завести. Чистый, с приличной публикой, и, самое главное, его хозяин готовит замечательную яичницу. С белыми грибами, сметаной, зелёным луком и петрушкой. Подаётся это великолепие прямо с пылу с жару на большой сковороде, с хрустящим белым хлебом и свежим маслом. Именно то, что нужно для усталого путешественника для подкрепления сил.

Пока я ел, Киж сидел рядом и лениво разглядывал посетителей в зале. Скользил взглядом по купцам, небогатым дворянам и прочей публике. Мертвецу нравилось наблюдать за живыми с интересом учёного-натуралиста в каких-нибудь джунглях

— Какой колоритный персонаж, Константин Платонович.

Он взглядом указал на усаживающегося за стол дородного монаха в чёрном подряснике, мятой скуфейке и чётками в руке. Толстые руки-окорока, добродушное полное лицо, фигура, напоминающая небольшую гору. Знавал я таких обманчиво- безобидных толстяков — эти могут ударом быка свалить или подкову согнуть.

— Щей на щековине мне подай, человече, жаркого с кашей, — басом пророкотал монах половому, — да наливки штоф.

— Нарушает инок, — тихо хмыкнул Киж, — вырвался на волю из монастыря и давай гулять на всю катушку.

Монах обернулся и строго глянул на Кижа — слух у него оказался отменный. Он моргнул одним глазом, моргнул другим и наставительно заявил:

— Путешествующим дозволяется вкушать для восстановления сил телесных, — размашисто перекрестил Кижа и взялся за ложку.

Мертвец отвернулся и на монаха старался больше не смотреть.

— Константин Платонович, узнаёте? — через несколько минут снова отвлёк меня от яичницы Киж.

— Кого?

— Ну вон, в дальнем углу, у окна.

Я присмотрелся и покачал головой.

— О ком ты, Дмитрий Иванович?

— Офицер с молодой женщиной. Не помните? Это же Бурмин, которого мы в Риге застращали. А с ним Марья Гавриловна, над которой он…

— Помню.

Я улыбнулся. Бурмин и его спутница выглядели счастливыми, ворковали о чём-то за завтраком и смотрели друг на друга влюблёнными взглядами.

— Схожу поздороваюсь…

— Оставь, Дмитрий Иванович, — я удержал Кижа за рукав, — не нужно. Мы им не друзья и не знакомые. Некрасивая история закончилась хорошо и ладно. Не стоит лишний раз напоминать об этом.

Мертвец пожал плечами, вздохнул, кинул короткий взгляд на монаха и тоже заказал себе наливки.

***

Едва мы покинули постоялый двор и подошли к дормезу, нас догнал давешний монах с котомкой на плече.

— Братья мои, — пророкотал он, — а не изволите ли сказать бедному иноку, не в сторону ли Мурома вы направляетесь?

При ближайшем рассмотрении, мне он показался гораздо старше, чем виделось издалека. Морщины вокруг глаз, умный проницательный взгляд и холёные руки, не привыкшие к физическому труду. Скорее книжник или переписчик, чем обычный послушник. А манера держаться выдавала дворянское происхождение.

— Путешествую по приказу игумена заради срочных поручений, да боюсь не успеть в срок, — не дожидаясь ответа продолжал монах, — не возьмёте ли попутчиком, хоть на десяток вёрст? Обещаю не обременять праздными разговорами и наставлениями.

Он хитро подмигнул поочерёдно обоими глазами, будто угадал мои сложные отношения с церковью.

— Отчего же не подвезти? Наш долг помогать ближнему своему. Садитесь с нами, отче.

— Благодарствую, — он поклонился, — обещаю помолиться за ваше здравие.

Пыхтя, он залез следом за мной в дормез и со вздохом расположился рядом с Кижом.

— Киж Дмитрий Иванович. — мертвец посмотрел на монаха с подозрением.

— Брат Лукиан из Соловецкой обители, — представился монах.

— Урусов Константин Платонович, полковник в отставке.

Инок кивнул.

— Благодарствую за помощь, судари. Ежели не желаете провести время за беседой душеспасительной, то я, с вашего разрешения, посплю. Пользительно для здоровья вздремнуть после завтрака.

Он откинулся на сиденье, закрыл глаза и тут же засопел, мгновенно отключившись. Силён, однако, инок — умеет засыпать по желанию в любой обстановке.

Хоть и забавный, монах вызвал у меня лёгкий приступ паранойи. Так что я пристально осмотрел его магическим взглядом. Но не нашёл ни скрытого оружия, ни единого следа волшебства. Инок был глух к эфиру как тетерев, не имея никакого Таланта. Эфир свободно тёк через него, не встречая ни малейшего сопротивления, как у самого заурядного человека. Хотя нет — я чувствовал в нём хорошую долю оркской крови, совершенно незаметной во внешности. Интересно, из какого он рода? Бастард или какой-нибудь младший отпрыск, упечённый в монастырь за дурное поведение? Впрочем, я не собирался его расспрашивать: высадим монаха на дороге в Муром и пусть идёт по своим срочным делам.

***

На полдороге к Гусь-Мальцевскому я почувствовал нарастающую тревогу. Не дожидаясь неприятностей, вздёрнул Анубиса, напитывая защитную татуировку, проверил “громобои” и подал знак Кижу.