Диалоги с шахматным Нострадамусом

Среди шахматных долгожителей прошлого можно назвать Филидора, Стейница, Блэкберна, Мизеса, Ласкера. Но и Решевский с Найдорфом играли в шахматы до преклонных лет, а Смыслов только недавно оставил практическую игру и переключился на составление этюдов. Может быть, поэтому сегодня, когда речь заходит о шахматах на высоком уровне, создается впечатление, что в них, не теряя класса, можно играть если не до глубокой старости, то, во всяком случае, до пожилого возраста. Заблуждение! Пример Корчного, неимоверными усилиями еще как-то держащегося на плаву, нетипичен: представители не только его, но и последующего поколения давно сошли с дистанции. Впрочем, и ватерлиния корч-новского корабля, несмотря на эпизодические подъемы, опускается всё глубже и глубже. Те же немногие, кто участвует в соревнованиях, разменяв пятый или шестой десяток, представляют собой бледную тень времен собственной молодости.

Готтентоты заставляли своих стариков карабкаться на дерево и потом трясли ствол. Если испытуемый был настолько дряхл, что не мог удержаться и сваливался, его следовало убить. Жители Огненной Земли съедали своих стариков. У эскимосов те сами уходили из юрты в пургу и не возвращались. Современное общество более гуманно и старается заботиться о своих престарелых членах, даже если они не приносят пользы. Вопрос в том, в каком возрасте человеку, работа которого напрямую связана с вдохновением, творчеством, следует прекратить свою деятельность? Надо ли продолжать ее, даже когда создаваемое им только весьма отдаленно напоминает получавшееся у него в молодости без всякого напряжения? Или добровольно уйти, едва заметив первые признаки приближающегося заката? «Пока тебя не высмеют юнцы», — как говорил когда-то Александр Поп.

Ференц Лист был не только композитором, но и блестящим пианистом, собиравшим восторженную аудиторию. Но карьера его как пианиста продолжалась не слишком долго. В 1847 году, будучи на вершине славы, Лист прекратил выступления и никогда больше не играл перед публикой, полностью переключившись на композиторскую деятельность.

Чайковский писал за два года до смерти: «Инструментовка чем дальше, тем труднее мне дается. Двадцать лет тому назад я валял во все лопатки, не задумываясь, и всё выходило хорошо. Теперь я стал труслив, неуверен в себе. Сегодня целый день сидел над двумя страницами - всё что-то не выходит, чего бы хотелось».

Пит Валкман — голландский писатель, подававший в свое время большие надежды, попытался в 50 лет создать что-нибудь новое. Он работал над рукописью длительное время, написал почти двести страниц, но в какой-то момент всё понял — и нажал на кнопку Delete...

Йоп Зутемелк, знаменитый велогонщик, победитель Тур-де-Франс, в тридцать восемь ставший чемпионом мира, через два года закончил свою карьеру, находясь всё еще в отличной форме.

— Уйдя, я поступил очень правильно, хотя мог еще соревноваться, — говорил Зутемелк. — Это много лучше, чем еще два года принимать участие в гонках, до тех пор, пока ты не сможешь выиграть уже абсолютно ничего.

В 2005 году на 95-м году жизни умер легендарный джазовый музыкант и один из родоначальников свинга Арти Шоу. В сорок четыре года, находясь на самом пике своей карьеры, Шоу объявил, что принял решение прекратить выступления, так как не видит для себя возможности достичь тех вершин в творчестве, к которым стремился.

В 1939 году Морис Эшер работал над своими знаменитыми «Метаморфозами». Три десятилетия спустя, глядя на самого себя тогдашнего, он писал: «Мне был сорок один год. Это возраст, когда душа молода, а вдохновение и энергия наиболее сильны. Все мои наиболее оригинальные идеи относятся к тому периоду».

В этом возрасте Каспаров решил оставить шахматы...

Мы видим, что вопрос: продолжать ли творческую деятельность? — сугубо индивидуальный и полностью зависит от честолюбия, амбиций, объективности, здоровья и множества других факторов.

Курту Воннегуту было 74 года, когда он заявил, что лучшие свои книги написал до того, как ему исполнилось пятьдесят пять. «Мне не нравится то, что я делаю сейчас, — признался знаменитый писатель. — Перечитывая написанное мною в последнее время, должен сказать, что это менее ясно и интересно, чем казалось мне в процессе работы. И первый, кто замечает это, я сам. Есть немало писателей, достигших пожилого возраста, которые производят что-то невразумительное. Критики этого не понимают. Они удивляются последним пьесам Теннеси Уильямса: что с ним случилось? Хотя ответ очевиден: он постарел».

Хорошо еще, что Воннегут сам видит причины ухудшения своего творчества. Другие не замечают происходящей метаморфозы и не в состоянии посмотреть на себя со стороны.