Диалоги с шахматным Нострадамусом

Тем не менее увеличившийся поток жалоб и протестов вынудил спонсоров и организаторов турниров ввести еще одну должность - контролера контролеров. Но и это не принесло желанного покоя. Подумывали уже о введении должности контролирующего контролера контролеров, когда кардинальное решение проблемы нашлось само собой: в комнате, где участник сидел перед экраном, в коридоре и в туалете - всюду теперь были подвешены телекамеры, фиксирующие каждое движение игрока и передающие изображение судьям, находящимся в оргкомитете турнира. Поначалу участники смущались, но потом привыкли настолько, что многие решили вообще не снимать камер со стен своих жилищ, более того - попросили установить их также в спальне и гостиной. «Мы честные люди, и нам некого стьщиться, - с достоинством говорили они, добавляя: - «Маленькие Большие братья» (так ласково называли развешанные повсюду камеры шахматисты и шахматистки) помогли нам не только внести дисциплину в тренировочный процесс, но и значительно улучшили отношения в семье». Нашлись, конечно, завистники, утверждавшие, что живущие под неусыпным оком руководствуются не только альтруистическими соображениями, но дальше слухов дело не шло, пока участница турнира претенденток, двадцатилетняя гроссмейстер Н. не выступила с сенсационным открытым письмом, опубликованным в интернете. «Я действительно получаю за это регулярную плату. Если бы вы знали положение дел в женских шахматах, вы бы не стали осуждать меня», - писала девушка.

Введение телекамер помогло, между прочим, разоблачить гроссмейстера Мадфельда, завоевавшего немало призов в сетевых турнирах 2008— 2010 годов. Под этим именем скрывались Мадамс и Бельфельд - участники пресловутых супертурниров 90-х годов. Потеряв практическую силу, они решили выступать под одним именем. В ответ на предложение вернуть завоеванные таким сомнительным способом призы мошенники отказались, сославшись на то, что им якобы не были выплачены значительные суммы в турнирах десятилетней давности, и передали дело на рассмотрение Олимпийского суда в Лозанне. У того, впрочем, забот хватало - до сих пор тянулось щукинское дело, начатое еще в прошлом веке. Оно составило уже несколько десятков томов — ни одна из сторон не желала идти на уступки. «Известное дело: пусти щуку в пруд...» — аргументировали свою позицию адвокаты Международной шахматной федерации.

Большой шум в шахматном мире наделала пресс-конференция Бобби Кришнера в начале 2013 года. Легендарный американец, только что отметивший семидесятилетие и последние двадцать лет безвылазно проведший в Будапеште, объявил о своем решении: он переселяется в Израиль. Прибыв туда, он стал активным членом религиозного кибуца недалеко от границы с Ливаном. «Я всегда мечтал об этом, - сказал он. - В конце концов, я никогда не делал секрета из того, что моя мать была еврейкой. Да и лета мои уже... Жить среди гоев, умирать среди евреев», -вздохнув, добавил он. Ребятишки из кибуца, которым он иногда давал уроки шахмат, звали его дядей Борухом и любили, забравшись на колени, играть его длинными вьющимися пейсами. «Зэ йоффи»[ 34 ]

, - обычно при этом говорил он. Таким Бобби оказался запечатленным и на фотографии; у дяди Боруха всегда находилось время и теплое словцо и для фоторепортеров, и для журналистов.

Центр шахматной жизни постепенно переместился в Китай. Пекин, как новая шахматная Мекка, притягивал к себе и тех, кто надеялся заработать на игре сотню-другую юаней, и тех, кто по возрасту не мог заняться чем-либо иным. Приходилось, правда, менять имена, произнося их на китайский манер. По коридорам огромного Дворца шахмат в Пекине слонялся ополоумевший и тугой на ухо бывший голландский гроссмейстер Ко-Ко-Нко, пристававший ко всем со своими рассказами о давно прошедших временах. Старец уверял, что он знал то ли внучку Морфи, то ли племянницу Ласкера, но от него отмахивались как от назойливой мухи.

Нашел себя в Пекине гроссмейстер Ер-по-лин-ски, уже много лет назад переехавший сюда на постоянное место жительства. Он овладел языком настолько хорошо, что местные жители принимали его за китайца, тем более что черты лица его приняли к старости соответствующие очертания. Злые языки, впрочем, утверждали, что это следствие пластической операции, сделанной в дорогой клинике Манхэттена перед самым отъездом из Америки, но то, конечно, были просто наветы. Ему было разрешено даже иметь свой сайт в интернете, где он ежемесячно провозглашал лучшего шахматиста мира. По странному стечению обстоятельств, им всякий раз оказывался президент шахматной федерации Пекина, в доме которого Ки-по, как его звали друзья, работал в дневные часы лифтером. Иногда, пропустив стаканчик, он начинал названивать в Америку, дабы узнать результат последнего бейсбольного матча; в период же полнолуния Ки-по становился сентиментальным, глаза его часто бывали на мокром месте, и он повторял, всхлипывая: «Прав, прав был Вениамин Семенович, мой первый тренер - надо было мне в свое время освоить настоящую профессию...»