Диана. Жизнь, любовь, судьба

В 1995 году Диану больше всего занимала идея большого и яркого телевизионного интервью. К этой мысли ее подтолкнули встречи с двумя гигантами американского телевидения – Опрой Уинфри и Барбарой Уолтере. Она даже пригласила их на обед в Кенсингтонский дворец. Друзья принцессы, Клайв Джеймс и Дэвид Фрост, тоже очень хотели заполучить ее в свои программы[452]. В конце концов победу одержал гораздо менее знаменитый Мартин Бэшир. Он убедил Диану дать ему самое печально известное телевизионное интервью всех времен. В то время Бэшир работал в программе ВВС «Панорама», и ему удалось добиться успеха там, где потерпели крах настоящие профи. Сделал он это, играя на страхах Дианы за свою безопасность. Изначально он собирался провести журналистское расследование, касающееся деятельности служб безопасности по охране жизни знаменитостей и членов королевской семьи. Интерес к этой теме возник после публикации записей телефонных переговоров Чарльза с Камиллой и Дианы с Гилби в 1992 и 1993 годах соответственно

[453].

В последней книге о Диане, опубликованной в 2004 году, Эндрю Мортон писал, что интервью «Панораме» не состоялось бы, если бы Бэширу не удалось выявить тайные страхи Дианы. Мортон пишет, что летом 1995 года Бэшир встретился с братом Дианы, Чарльзом, в Олторпе, чтобы обсудить с ним слухи о прослушке. Чарльз в это время подал в суд на Daily Express.

Газета опубликовала ряд статей, в которых обвинила Спенсера в том, что он был посредником в отмывании денег в процессе многомиллионной сделки, осуществленной его близким другом (и шафером на свадьбе) Дариусом Гуппи. По решению суда газета выплатила Спенсеру пятьдесят тысяч фунтов и принесла извинения. Тогда же он добился судебного запрета на разглашение информации о личной жизни Спенсеров и членов королевской семьи для бывшего начальника своей службы безопасности Джеймса Уоллера. Подобное судебное решение было продиктовано тем, что в марте 1994 года газеты опубликовали письмо, написанное Чарльзом Спенсером Диане в декабре 1993 года. Чарльз предупреждал Диану, что ее публичные выступления вредят ее популярности.

По-видимому, Спенсер уговорил Диану тайно встретиться с Бэширом. Тот еще больше усугубил ее страхи, убедив в том, что ее квартира прослушивается. Мортон, а в апреле 1996 года и газета Mail on Sunday написали, что Бэшир с помощью художника-дизайнера подделал банковские документы, чтобы доказать несуществующие выплаты Джеймсу Уоллеру и его бывшему деловому партнеру, Роберту Харперу, от газеты Today, где было опубликовано письмо Спенсера Диане, а также от некой компании, зарегистрированной на острове Джерси, за неназванные услуги. Как бы то ни было, произошло нечто такое, что убедило Диану дать интервью. Если вспомнить атмосферу, в которой Диана жила в 1995 году, и строки о «врагах» и умыслах Чарльза из октябрьской записки, относящейся ко времени переговоров с Бэширом, то становится ясно, почему главным мотивом телевизионного интервью был страх Дианы за собственную безопасность и стремление добиться такой популярности, которая сделала бы ее неуязвимой. Интервью должно было стать превентивным ударом.

Биограф принцессы, Салли Беделл Смит, считает, что паранойя развилась у Дианы вследствие разговоров с Бэширом. Именно в период их встреч Диана стала настаивать на проверке своей квартиры и машины на предмет подслушивающих устройств. Бэшир внушил Диане, чтобы она не доверяла Кэтрин Соме и Кейт Мензес, а также Джулии Сэмюэль, самой умной и образованной из ее подруг. И Диана действительно порвала со своими приятельницами[454]

.

Диана обсуждала предстоящее интервью с тремя своими наставниками в деле общения с прессой – с Дэвидом Патнемом, Клайвом Джеймсом и Дэвидом Эттенборо. «Мы посоветовали ей не делать этого, – вспоминал один из них. – И у каждого из нас сложилось впечатление, что она прислушалась к нашим словам… Мы были потрясены, когда она дала это интервью»[455]. «Мой аргумент был прост и даже циничен… Еще когда она задумалась о возможности подобного интервью, ей следовало сказать себе: „Ты сошла с ума! Ответив на вопросы Бэшира, ты дашь своим врагам оружие против себя, ранее в их арсенале отсутствовавшее. И тогда ты станешь жертвой обстоятельств, которые не сможешь контролировать. Если же ты не сделаешь этого, то удержишь контроль над ситуацией“. Такова была моя позиция… И она отвечала: „Вы абсолютно правы, конечно же, вы правы. Я это прекрасно понимаю“»[456]. После смерти Дианы Клайв Джеймс написал в воспоминаниях: «Я пытался отговорить ее. Убеждал, что ее интервью станет началом „ядерной войны“ между двумя лагерями и война будет идти до полного уничтожения. Ей придется бежать, а бежать будет некуда… И мне показалось, что я ее уговорил, но, конечно же, она притворялась. Она все уже решила»[457].