Дьявол и паж

— Конечно, месье! Это так чудесно! Вы видели, как они дерутся, мадам?

— Боже правый, разумеется, нет, дитя мое! Этого никто никогда не видит.

— А! — Леони разочарованно вздохнула. — А я подумала, что вы наблюдали за дуэлью.

— У этой особы, — насмешливо заметил Давенант, — похоже, имеется вкус к кровопролитию.

— Не просто вкус, мой дорогой, а подлинная страсть. Ничто не радует ее больше, чем потоки крови.

— Не стоит поощрять кровожадность, Джастин! — нравоучительно сказала леди Фанни. — Возмутительная черта!

У Леони весело блеснули глаза.

— Монсеньор научил меня одному ужасно кровожадному искусству, — сообщила она. — Вы об этом ничего не знаете!

— И что же это, детка?

— А вот и не скажу! — Леони покачала головой. — Вы наверняка станете кричать, что дамы себя так не ведут.

— О, Джастин, чему это ты ее научил? Могу поклясться, чему-нибудь ужасно неприличному!

— Расскажи, Леони! — потребовал мистер Марлинг. — Ты возбудила всеобщее любопытство.

— Господи, уж не хочешь ли ты сказать… — начал Руперт.

Леони возбужденно замахала руками.

— Нет, нет, imbecile! Tais toi![94] Месье Марлинг будет шокирован, а мадам Фанни скажет, что я вела себя непристойно. Монсеньор, запретите ему говорить!

— Тогда все точно решат, что это нечто крайне неприличное, — возразил его милость. — И сколько раз я тебе говорил, дитя мое, чтобы ты не называла Руперта "imbecile".

— Но он же imbecile! — упрямо возразила Леони. — И Руперт прекрасно знает об этом.

— Разумеется, ma fille, но я же не рассказываю об этом прискорбном факте всем подряд.

— Тогда я не знаю, как мне его называть, — негодующе фыркнула Леони. — Он ведь зовет меня злючкой, Монсеньор, и дикой кошкой.

— Ей-богу, так оно и есть! — воскликнул его светлость.

— Вовсе нет, Руперт. Я дама. Сам Монсеньор так говорит.

— Явно ложное утверждение, — усмехнулся его милость. — Я что-то не припоминаю, чтобы когда-либо называл тебя таким образом, дитя мое.

Леони одарила его милость надменным взглядом.

— Но, Монсеньор, вы же сами только что сказали, что вам порой изменяет память.

За столом раздался взрыв хохота. Даже Эйвон рассмеялся. Он легонько ударил веером по пальцам Леони. Она довольно хихикнула и торжествующе оглядела присутствующих.

— Voyons, я заставила вас смеяться! А ведь именно этого я и добивалась! Наверное, я ужасно остроумна!

Давенант со все возрастающим изумлением наблюдал за его милостью. Эйвон не сводил с Леони глаз. Хью едва мог поверить, что перед ним и в самом деле его надменный и бесстрастный друг.

— Ну что за ребенок! — простонала леди Фанни, утирая слезы. — Я в ее возрасте ни за что не посмела бы разговаривать с Джастином в таком дерзком тоне!

— Я тоже! — поддержал ее светлость Руперт. — Но черт побери, эта девчонка способна на все! — Он повернулся к Давенанту. — Отродясь не видел столь бесшабашной девицы, Хью! Ты знаешь, ее не так давно похищали!

— Похищали? — Давенант недоверчиво взглянул на юношу. — Как это?

— Да все эта свинья! — презрительно отмахнулась Леони.

— Дорогая! — Леди Фанни приподнялась. — Что я слышу?

— Но, мадам, Монсеньор разрешил мне называть его свиньей. Вы же не возражаете, Монсеньор?

— Дитя мое, это выражение нельзя назвать изысканным, как нельзя и сказать, что оно доставляет мне удовольствие, но, насколько помню, я согласился терпеть его. Правда, с одной оговоркой: если ты воздержишься от употребления выражения "свинское варево".

— Совершенно верно! — торжествующе крикнула Леони.

— Но о чем идет речь? — нетерпеливо спросил Давенант. — Кто похищал Леони? И зачем?

Мистер Марлинг утвердительно кивнул.

— Никогда не слышал о более гнусной подлости.

— Но кто это сделал? Кто этот… свинья?

— Мерзкий граф де Сен-Вир! — Леони скривилась. — Он подсыпал мне какое-то снадобье и перевез во Францию, а Руперт меня спас!

Давенант пристально посмотрел на его милость.

— Сен-Вир! — повторил он вполголоса. — Сен-Вир.

Его милость оглянулся — лакеи уже покинули столовую.

— Вот именно, Хью. Наш дорогой граф.

Давенант открыл было рот, но так ничего и не сказал.

— Совершенно верно, — кивнул Эйвон.

— Но, Эйвон, — заговорил мистер Марлинг, — по словам Фанни, Сен-Виру и его жене посланы приглашения на бал. Зачем, скажи на милость?

— Мне кажется, у меня была на то причина, — задумчиво ответил герцог. — Несомненно, я рано или поздно вспомню, в чем она заключалась.

— Если этот тип заявится сюда, я не сдержусь! — объявил Руперт.

— Не думаю, что он явится, мой мальчик. Хью, если ты закончил, предлагаю уединиться в библиотеке. Это единственная комната, которую Фанни оставила нетронутой.

Ее светлость погрозила пальцем.

— Ничего, во время бала я ее тоже открою! Я собираюсь поставить туда карточные столы.

— Нет! — взвилась Леони. — Это наша комната, Монсеньор! Не пускайте ее туда! — Она взяла его милость под руку. Хью услышал торопливый шепот. — Монсеньор, только не эту комнату! Мы всегда сидели там с вами. Именно туда вы привели меня в тот первый вечер.

Эйвон повернул голову.

— Ты слышишь, Фанни?

— Как это утомительно! — Ее светлость испустила тяжкий вздох. — Почему это так важно для тебя, дитя мое?