Дьявол Сент-Круа

— Право слово, я вел себя в этом деле как новичок, — ответил инспектор. — По зрелом размышлении, это для меня полный провал, ведь я не сумел помешать ни одному убийству, спасти ни одной жизни… Улики появились слишком поздно, после смерти кюре, в виде двух маленьких религиозных картинок, подобранных мною рядом с телом. Одна с изображением Фомы Аквинского, другая — Марии Магдалины. Но обе были растерзаны, обезображены, с отвратительными пририсовками пером и карандашом. Я тут же подумал, что это дело рук убийцы, так как можно чего угодно ожидать от святотатца. Спрятав картинки, я задал несколько вопросов окружавшим меня людям: знают ли они кого-нибудь, коллекционирующего религиозные картинки? Кто чаще всех посещает церковь? И так далее… Я лишь чуть-чуть направлял их ответы, так как уже питал подозрения относительно Луизы. Однако мои вопросы госпоже Пети-Аве до сих пор их, скорее, рассеивали. Вы знаете, что я отправился к галантерейщице, которая рассказала мне про страсть своей служанки, — у нее был целый ящик картинок, полученных от кюре. Наконец-то я получил улику! А вскоре под градом конкретных вопросов Мария, жена Гвидо, поведала мне только что услышанную вами историю…

— Но, — вставил заместитель королевского прокурора, — в вашем списке, Себ, против имени Луизы Боске стоял крестик и, если не ошибаюсь, пять цифр… Что означало пять алиби, так?

— Да, — согласился Себ, — из них четыре подтверждались госпожой Пети-Аве и ничего не стоили, так как убийца спускалась каждую ночь по каменной лестнице и потихоньку от галантерейщицы выходила из дома. Луиза была совершенно спокойна, она знала, что ее хозяйка, даже услышав шум, не осмелится встать с постели… Что же до первого алиби…

Себ улыбнулся.

— О! Оно вполне надежно… Так как правдиво! Таким образом, если вы на минуту отнесете первое убийство на счет того же преступника, если вы включите его в серию, — что, как я понимаю, мы все сделали поначалу! — то придете к странному выводу, будто убийца задушил Виру, не выходя из комнаты… Пока мы нё поняли, что следует разделить убийства, отделив первое, никто из нас не мог даже заподозрить Луизу Боске!

— Но, — поинтересовался следователь, — почему Лабар, виновный только в первом убийстве, взял на себя в тот день вину за второе?

— Да просто, чтобы увидеть жену. Охваченный страстью человек все приносит в жертву этой страсти. В тот момент, чтобы добиться своего, он бы признался во всех убийствах, совершенных в мире за последние десять лет… Разве вы, господин Эрали, не шантажировали его слегка: «Признайтесь, и вы увидите жену!» А впоследствии, заметив, что убийства продолжаются, Лабар попытался извлечь выгоду из ситуации, теперь уже все отрицая, так? Кто, больше чем он, был заинтересован списать всех жертв на одного-единственного убийцу?..

Себ соскользнул со стола.

— А теперь, — сказал он, — я, если позволите, побегу на почту отправить телеграмму…

Анон улыбнулся:

— Вашей невесте, да?..

— Да, — серьезно ответил Себ. — Мне не терпится ее увидеть. Но, надо думать, ей не терпелось по меньшей мере так же…

Раздался стук в дверь, и вошел полицейский.

— Господин инспектор, — сказал он, поднося руку к кепи, — там внизу одна… одна…

— Одна… что?

Полицейский собрался с духом:

— Одна девушка вас спрашивает.

— Это она! — крикнул Себ.

И помчался по лестнице.