Дьявол Шарпа

Подготовка к «запудриванию мозгов» не стихала ни днём, ни ночью. «О’Хиггинс» завели во внутреннюю гавань и хорошенько просмолили, так что пушечные порты не различались даже вблизи. Позолоченные украшения с носа и кормы безжалостно ободрали. Когда работы были закончены, красавец-корабль выглядел, как неказистый трудяга-транспортник после долгого нелёгкого плавания. «Китти», в прошлом «Эспириту Санто», изуродовали подобным же образом. Но фрегат требовалось ещё и отремонтировать. Кокрейн немилосердно подгонял плотников, ибо лишний день, который «Китти» пролежала на отмели, мог стать тем самым днём, когда в гавань Вальдивии войдут настоящие транспорты, или днём, когда, испанские лазутчики донесут Батисте о приготовлениях повстанцев. Будь шпион слеп на один глаз, ворчал Кокрейн, он раскусит план мятежников с первого взгляда на корабли. По сути, шотландец намеревался второй раз поймать испанцев на ту же удочку, и в том случае, коль испанцы наживку не заглотнут, жизнь беззащитных в гавани Вальдивии кораблей и их команд будет исчисляться минутами, а Кокрейн потерпит первое поражение.

А уж нанести это поражение у испанцев было чем. Артиллерии в шести фортах Вальдивии имелось гораздо больше, чем в крепости Пуэрто-Круцеро, и располагались они так, что атака на одно из укреплений подняла бы тревогу в остальных. Пять фортов стояли на западном берегу залива. Шестой, Ньебла, на востоке стерёг вход в устье реки Вальдивии. Кокрейну, если он хотел взять город и цитадель, необходимо было взять Ньеблу, хотя бы ради того, чтобы помешать цитадели и береговой обороне обмениваться подкреплениями.

План Кокрейна по захвату Ньеблы был озвучен на военном совете, созванном в зале под главной башней крепости Пуэрто-Круцеро. Шотландец расстелил на столе карту, прижал её углы бутылками местного бренди и безмятежно изложил, как легко «О’Хиггинс» и «Китти» доплывут до форта мимо пушек одураченных маскировкой испанцев. Шарп, вместе с дюжиной других офицеров, слушал уверенный голос, но видел на карте не одураченных испанцев, а проклятые форты, готовые в любую минуту взорваться артиллерийским огнём. Форты были построены высоко на холмах, слишком высоко для ответного огня по ним с судов повстанцев (корабельной пушке дуло не задерёшь).

— Но стрелять по нам не будут, ведь мы — долгожданные транспорты, везущие солдат полковника Руиса и орудия! — подвёл черту Кокрейн.

Под фальшивыми испанскими знамёнами адмирал собирался доплыть до форта Ньебла и только там, вне досягаемости пушек западных укреплений и острова Манцанера, показать истинное лицо. Захватить Ньеблу шотландец планировал атакой с суши.

— Падёт Ньебла — падёт Вальдивия! Ньебла — ключ к реке. Река — ключ к городу, а город — ключ к Испанскому Чили!

— Великолепно! Гениально! Блестяще! — мудрость кумира, как всегда, привела Миллера в восторг, — Умно, продуманно, мой лорд! Достойно Веллингтона!

— Майору Миллеру мой план нравится. — польщённо улыбнулся Кокрейн.

— А мне — нет. — высказался Шарп.

— Не верите, что он сработает?

— Почему же, верю. Сработает обязательно, если! Если среди испанцев не найдётся никого, способного отличить грузовое судно от военного; если не прибыли настоящие транспорты; если у настоящих транспортов нет оговоренного условного сигнала; если в числе офицеров Руиса нет служаки, достаточно въедливого, чтобы полезть на борт с проверкой состояния полковых орудий. Проклятье! Испанцы осведомлены, каким образом взят Пуэрто-Круцеро. Они будут держать на мушке любое судно, появившееся рядом с Вальдивией, и не впустят в гавань, пока не обыщут сверху донизу!

Стрелок говорил по-английски, но мрачный тон не позволял тому, кто не понял речи, усомниться в пессимистичности её содержания. Глядя на карту, каждый офицер в комнате отдавал себе отчёт, какой ад разверзнется в гавани, коль что-то пойдёт не так.

— Можно атаковать ночью. — майор Миллер отчаянно тряс свои знаменитые часы, — Испанцы будут дрыхнуть.

Никто его не поддержал. Миллер легонько постучал упрямым прибором по столу и был вознаграждён громким тиканьем.

— Сколько там защитников? — задал вопрос капитан Симс, командовавший «О’Хиггинсом» в отсутствие Кокрейна.

— Тысячи две? — прикинул адмирал.

Кто-то за столом глубоко вздохнул и уточнил:

— А у нас три сотни?

— Около того. — ухмыльнулся Кокрейн, предложив присутствующим озвучить свои идеи насчёт штурма (буде есть, конечно), — Вы, Шарп? Не молчите! Я же не самодур, и план мой далёк от совершенства, так что не молчите, я вас слушаю.

Шарп, дай ему волю, вовсе отказался бы от штурма. Три сотни против двух тысяч, засевших за рвами, частоколами, стенами и самым плотным в Южной Америке артиллерийским огнём. К сожалению, доводы разума едва ли встретили бы понимание у Кокрейна, и Шарп честно выискивал слабости испанской обороны. Ткнув пальцем в изображение оконечности мыса, прикрывающего бухту, он сказал:

— Когда мы плыли в Вальдивию, здесь, по-моему, я видел отмель.

— «Агуада дель Инглез» — сообщил название парусный мастер Фрезер, — «Агуада» значит «место забора пресной воды».