Дьявол в бархате

Личность и значительная часть карьеры Шафтсбери была обрисована в этом романе. Одна дата в его жизни изменена на год, остальные даты и события переданы в точности. Помимо сообщений о нем его современников: епископа Бернета, Джона Драйдена, Роджера Норта и сэра Роджера Л'Эстранжа[138], (особенно в «Раскрытии тайны убийства сэра Э. Б. Годфри»[139], 1688 г., принадлежащей перу последнего), существует официальная биография Шафтсбери — У. Д. Кристи. «Жизнь Энтони Эшли Купера, графа Шафтсбери» (два тома, 1871 г.), а также прекрасный анализ в работе Х. Д. Трейлла «Шафтсбери» в серии «Английские знаменитости» (1886 г.).

Оба автора, тори и виг, осуждают Шафтсбери, хотя Кристи (стр. 287–293) пытается затушевать некоторые его злодеяния. Но мы должны видеть его таким, каким он был. Шафтсбери был не столько негодяем, сколько фанатиком. Он не брал взяток, но с улыбкой отправлял людей на виселицу на основании лжесвидетельств или обрекал их на убийство из-за угла.

О галантных приключениях и любовных интригах

Хэзлитт[140]

, записывающий свои лекции в 1818 году, хвалил комедию Уичерли «Деревенская жена». Много лет спустя издатель, опубликовавший эти лекции в виде книги «Об английских поэтах и комедиографах» (Белл и Дэлди, 1870 г.), подтвердил похвалу Хэзлитта. Но он подтвердил ее потому, что «пьеса считается лучшим из дошедших до нас изображений распутных нравов при дворе Карла II».

Опустив слово «распутных», можно отметить, что «Деревенская жена» и вправду произвела сенсацию на сцене, но отнюдь не из-за изображения распутства. Главный герой пьесы, Хорнер, соблазняет главную героиню, миссис Марджори Пинчуайф, завлекая ее в свою спальню обещанием показать прекрасный фарфоровый сервиз. Восхищенная миссис Марджори требует еще и еще фарфора, и вскоре Хорнеру приходится заявить, что больше у него фарфора не осталось. В результате, в течение нескольких месяцев после премьеры, ни одна респектабельная женщина в Лондоне не осмеливалась пойти в лавку и потребовать фарфор.

Любители театра того времени обожали подобные шутки и вообще ценили остроумие. Соединение наивности и изощренности было в высшей степени свойственно периоду Реставрации.

Лучшие комедиографы этого периода — Уичерли, Этеридж и Шедуэлл вместе с Конгривом и Вэнбру[141]

, появившимися гораздо позже, но продемонстрировавшими, что дух «Веселого монарха» еще жив — щедро дарили посетителям театров перлы остроумия вкупе с пикантными ситуациями. Конгрив, особенно в «Любви за любовь» и «Пути мира», становится даже чересчур остроумным, так что иногда начинает хотеться, чтобы он прекратил острить и угомонился.

Но нам следует понять, что «прекрасные дамы и галантные кавалеры» в реальной жизни не походили на блистательные сценические образы, хотя и очень того желали. Они использовали такую же грубоватую речь и были столь же искренни в любовных делах. Но они не были ни на десятую долю так умны, и ни на половину так бессердечны.

«Должен признать, — заявляет Брасс Дику Эмлету в «Заговоре» Вэнбру, — что и в наших грехах ты оставил меня далеко позади. У тебя адюльтер с любовницей, а у меня жалкая интрижка с горничной. Естественно, если тебя приговаривают к повешению, то меня всего лишь к бичеванию. Ты во всем выше и благородней меня». Это несколько сжатая, но не измененная цитата.

О манерах, обычаях и месте действия

Часть Весенних садов (или, если вы предпочитаете, Весеннего сада) сохранилась до наших дней в виде Спринг-Гарден-Стрит — позади Кокспер-Стрит, если вы спускаетесь на Трафальгар-Сквер. Место это не следует путать с тем, которое Эвелин называет «новым Весенним садом в Лэмбете» («Дневник», 2 июля 1661 г.). Это относится к Воксхоллским садам (у Пеписа «Фокс-Холл») на другом берегу реки. Со временем Воксхолл затмил старые Весенние сады благодаря более обширной территории, обилию беседок, причудливому освещению и музыке. Сады насчитывают почти два столетия веселого существования. Смотрите об этом в «Романе о Лондоне» и «Прогулках по Лондону и беседах о нем» Джона Тимбса; обе книги существуют во многих изданиях.

Лондонский Тауэр сам по себе является целой библиографией. Львиные ворота, башня Юлия Цезаря и, конечно, Белая башня были уничтожены. Что же касается королевского зверинца, описанного в этой книге, то его убрали в 1834 году. Все же, недалеко от этого места, вы можете заглянуть в пивную, именуемую «Тигр». Спустя девять лет после закрытия зверинца был осушен ров со стоячей водой. Карта времен Тюдоров показывает, что причал с орудийной батареей примыкал к стене, выходящей на реку. Нед Уорд, описывая визит в Тауэр в 1698 году, рассказывает, как они кормили свирепого льва по кличке Король Карл II, из которого после его смерти сделали чучело. («Лондонский шпион», 1929 г. Издание Артура Л. Хейуорда, стр. 225–236).