Дьявол верхом

Больше она ничего не сказала, но я понимала, что се мучает. Моя легкомысленная малышка Марго осознала, что собирается стать матерью. Меня это беспокоило, и я иногда предпочитала, чтобы она оставалась такой же легкомысленной и непоследовательной, чем сделалась несчастной, горюя о ребенке.

Однажды в городке произошел довольно неприятный инцидент, нарушивший безмятежное течение дней. Марго редко сопровождала меня теперь, так как она стала слишком неповоротливой и предпочитала бродить по саду. Купив ленты для украшения одежды ребенка, я вышла из лавки, и в это время мимо проехала элегантная карета, запряженная двумя великолепными лошадьми. На запятках стоял молодой человек в ливрее цвета павлиньих перьев и с золотыми галунами.

Группа мальчишек на углу улицы усмехалась, глядя на лакея, а один из них швырнул в него камнем. Он не обратил на это внимания, и карета покатилась дальше.

Мальчишки продолжали возбужденно говорить. Несколько раз я услышала презрительно произнесенное слово "аристократы" и вспомнила, что мне сказал Джоэл Деррингем.

Вышедшие из лавок люди кричали друг другу:

– Видел карету?

– Ага! И аристократишек внутри тоже видел. Ну и задирают же они носы!

– Так будет не всегда.

– Черт бы их побрал! Почему они должны жить в роскоши, когда мы голодаем?

Я не видела никаких признаков голода в Пти-Монли, но знала, что крестьяне, обрабатывающие небольшой клочок земли, и впрямь живут трудно.

Инцидент на этом не кончился. К несчастью, пассажиры кареты пожелали купить сыр, который они заметили в одной из лавок, и послали за ним лакея. Вид его блестящей ливреи окончательно вывел из себя мальчишек. Они с гиканьем помчались за ним, пытаясь оторвать галуны.

Лакей поспешил в сырную лавку, а ребятишки остались снаружи. Мсье Журден, бакалейщик, очень рассердился бы, если бы они отпугнули покупателей, от которых можно было ожидать солидной платы. Я находилась близко и видела все происходящее.

Как только лакей вышел из лавки, шестеро мальчишек бросились к нему, цепляясь за ливрею и вырывая сыр у него из рук. В отчаянии он расшвырял их, и один мальчик свалился на каменную мостовую. На его щеке показалась кровь.

Послышались бешеные вопли, и лакей, видя численное превосходство противников, вырвался из melee[27] с орущими детьми и побежал.

Пройдя вперед по улице, я увидела, что карета стоит на площади. Лакей крикнул что-то кучеру и вскочил на запятки. Карета тронулась, однако из домов выбежали люди, выкрикивая проклятия в адрес аристократов. Вслед экипажу полетели камни, и я была рада, когда он скрылся из виду.

Бакалейщик, оставивший лавку, чтобы взглянуть на происходящее, заметил меня.

– С вами все в порядке, мадемуазель? – спросил он.

– Да, благодарю вас.

– Вы выглядите расстроенной.

– Все это было довольно мерзко.

– Да, но такое случается часто. Разумные люди не ездят в своих карстах по сельской местности.

– Как же они тогда передвигаются?

– Бедняки ходят пешком, мадемуазель.

– Но если у кого-нибудь есть карета…

– Печально, что у одних имеются карсты, а другим приходится передвигаться пешком.

– Но так было всегда.

– Да, но не всегда будет. Народ устал от неравенства. Богатые слишком богаты, а бедные слишком бедны. Богачи не обращают внимания на бедняков, мадемуазель, но скоро им придется это сделать.

– А карста – кому она принадлежала?

– Наверное, какому-нибудь знатному господину. Пускай пользуется ею… покуда может.

Я задумчиво побрела к дому. Войдя в прохладный холл, я встретила мадам Гремон.

– Мадам ле Брен отдыхает? – спросила она.

– Да. Она начала испытывать нужду в отдыхе. Я была рада, что сегодня она не пошла со мной. Случилось кое-что весьма неприятное.

– Пойдемте ко мне в salon[28] и расскажете обо всем, – предложила мадам.

В комнате царил полумрак – опущенные шторы не пропускали солнечный свет. Темные плотные занавесы, красивый севрский фарфор[29] в застекленном шкафчике придавали помещению несколько старомодный облик. На стене висели позолоченные часы причудливой формы. У мадам Гремон явно имелось несколько прекрасных вещей. Очевидно, подарки от возлюбленного, подумала я, быть может, от самого графа.

Я описала ей происшедший инцидент.

– Теперь такое случается часто, – сказала она. – Карста действует на людей, как красная тряпка на быка. Хорошая карета символизирует богатство. Своей я не пользуюсь уже шесть месяцев. Глупо, но я боюсь, что людям это не понравится. – Мадам Гремон поежилась. – Раньше я и не подумала бы, что такое возможно. Времена меняются и притом быстро.

– А для нас безопасно ходить в город?

– Вам они не причинят вреда. Народ настроен против аристократов. Франция теперь неспокойная страна.

– В Англии тоже бывают волнения.

– Да, весь мир меняется. Те, кто теперь богаты, могут в будущем стать нищими. Во Франции слишком много бедности. Она порождает зависть. Многие богатые люди делают немало добра, но значительная их часть абсолютно праздны и приносят тем самым вред. По всей стране растут зависть и гнев. Думаю, что в Париже это еще более очевидно. То, что вы видели сегодня, стало обычным явлением.