Дьявольский план

— Это мы мигом, Юрий Назарыч, — откликнулся Наперченов, но не двинулся с места, а просто зыркнул глазами в сторону Татьяны.

Та, обдав меня холодным взглядом, принялась суетиться у стола, на котором были расставлены чашки.

— Собственно, мне… — попыталась я отказаться, но Корниенко почти силой усадил меня за стол.

— Может быть, с коньячком? Кофе с коньяком я себе позволяла и за рулем, потому что другие напитки (за исключением шампанского в малых дозах) просто бросали меня в сон. А мне предстояло еще работать сегодня.

Бросив всем жизнерадостное: «Общий привет», Юрий Назарович покинул свой штаб в сопровождении помощника. Марат, что-то шепнув на ухо Наперченову, тоже куда-то исчез, а сам Владислав Леопольдович подсел к столу составить мне компанию. Татьяна принесла печенье, вафли, большую коробку шоколадных конфет, выставила тарелку с крупным черным виноградом и початую бутылку дагестанского коньяка, налила кофе в разнокалиберные чашки и уселась за свой стол. Неплохо живут партийцы! Стоит подумать, может, мне тоже вступить в ряды «родинцев»?

Парень с хвостом как сидел, уставившись в свой компьютер, так и остался сидеть, никак не реагируя на происходящее в комнате. Я вспомнила, что мне его даже не представили. Ладно, успеется еще.

— Может, рюмочку? — Наперченов придвинул к чашкам с дымящимся кофе небольшие хрустальные стопочки с металлическим дном.

— Спасибо, я за рулем, — отказалась я, плеснув в чашку немного коньяку.

— А я в качестве лекарства, — Наперченов наполнил одну рюмку, — нервы, знаете ли.

— С такой работой и спиться недолго, — усмехнулась я.

— Знаете, как говорит Жванецкий? — отозвался на мою шутку Наперченов. — Спиртное в малых дозах полезно в любых количествах.

Он медленно опорожнил рюмку и, поставив ее на стол, долго чмокал губами.

— Владислав Леопольдович, — я отпила из чашки ароматную жидкость, — а вы мне еще вашего компьютерщика не представили.

— А-а, — обернулся к нему Наперченов, — это наш компьютерный гений — Аркаша Зинченко. Правда, Аркадий?

— Правда, — хмуро отозвался из-за машины гений, продолжая двигать «мышкой».

— Он не очень-то разговорчивый, — снова повернулся в мою сторону Владислав Леопольдович, — но работу знает отменно.

Я поставила чашку на стол и направила на гения объектив своего «Никона», после чего сделала снимки Наперченова и Татьяны. За работой, так сказать.

— Коньяк снимать не нужно, — Наперченов поспешил убрать бутылку со стола, — мало ли что могут подумать.

Пока мы с Владиславом Леопольдовичем непринужденно болтали за кофе, в штаб несколько раз заходили молодые и не очень люди, приносившие листы с подписями в поддержку Корниенко. Наперченов отсылал их к Татьяне, которая в связи с отсутствием «друга степей» взяла на себя его обязанности.

Звонок мобильника раздался, когда я уже почти опорожнила свою чашку, а Наперченов налил себе из-под стола еще рюмашечку коньяка, которую выпил с не меньшим удовольствием, чем первую.

— Алло, — прислонила я трубку к уху.

— Это… — узнала я нерешительный голос Самаркина. — Ты просила позвонить.

— Леша, ты где?

— Я из автомата у консерватории звоню.

— Отлично, Леша, — я представила себе его открытое лицо и широкий лоб, — если ты не занят, я сейчас подъеду, подожди меня там, хорошо?

— На сегодня я закончил, так что времени у меня — хоть отбавляй, — вздохнул Самаркин и повесил трубку.

— Господа, — сказала я, вставая, и, вспомнив про Татьяну, добавила:

— ..и дамы, прошу меня извинить, но должна откланяться, меня ждут спешные дела.

Поправив ярко-желтый ремень «Никона» на плече, я всем кивнула и направилась к выходу.

— Не забывайте к нам дорогу, — напутствовал меня на прощание Наперченов.

Ну и фамилия, подумала я, спускаясь по лестнице, даже во рту горько стало.

* * *

В хорошем расположении духа я села за руль своей «Лады» и направилась к консерватории. Впечатление, произведенное на меня каждым в отдельности и всеми вместе сотрудниками штаба «Родины», не было, надо сказать, однозначным. Я по-прежнему симпатизировала Корниенко. Наперченов — личность более одиозная, но живая и неординарная — тоже затеплил в моей душе звездочку умеренной симпатии, что же касается Чижикова, Марата и Татьяны, то, несмотря на неприязнь, которую они вызвали у меня, я все-таки полагала, что и они не лишены определенных положительных качеств, и если эти самые качества и остались мной не узнаны, все же не стоит подозревать в их отсутствии перечисленных штабистов.

Я еще издалека заметила желтую спортивную куртку Алексея. Припарковав машину, я скорым шагом пошла к консерватории. Игра солнечных лучей была недолгой, небо опять заволокли громоздкие ленивые тучи, и начал накрапывать противный мелкий дождик. Поднялся ветер, казалось, наступил вечер — так нахмурилось небо. Я подняла воротник своего короткого кожаного пальто и поспешила к навесу. Алексей тоже заметил меня. Я призывно помахала ему рукой, он выскочил из-под козырька консерватории и побежал ко мне. Он улыбался.

— Ну и погодка! — воскликнула я.

— А чего ждать от второй половины октября? — резонно заметил Алексей. — Может, кофе выпьем?