Дикая

Слава богу, в концерте был антракт. Джонатан материализовался возле меня, жарко сжал мою ладонь, говоря, как он рад, что я пришла, спрашивая, не хочу ли я еще вина.

Я не хотела. Единственное, чего я хотела — это чтобы уже наступило одиннадцать часов и мы с ним ушли. И чтобы я могла перестать думать о том, кто я — сексуальная малышка или горгулья, и действительно ли он постоянно смотрел на меня — или думал, что это я все время на него смотрю.

Но до этого было еще полтора часа.

— Ну, и чем мы займемся потом? — спросил он. — Ты уже ужинала?

Я сказала ему, что ужинала, но все равно готова к чему угодно. Я не стала говорить ему, что в своем нынешнем состоянии вполне способна съесть четыре ужина подряд.

— Я живу на органической ферме примерно в двадцати пяти километрах отсюда. Там просто потрясающе гулять по вечерам. Мы могли бы поехать туда, а я бы отвез тебя обратно, когда ты захочешь.

— Договорились, — сказала я, гоняя маленький кулон из бирюзы и серебра по тонкой цепочке. Я решила сегодня не надевать свое именное ожерелье, на случай, чтобы Джонатан по ошибке не прочел на нем, что я голодаю. — Знаешь, я выйду на улицу, подышу воздухом, — добавила я, — но к одиннадцати вернусь.

— Клево, — сказал он, еще раз сжал мою руку и вернулся на свой пост: команда снова собиралась играть.

Голова у меня кружилась. Я вышла на улицу, в темный вечер, покачивая красной нейлоновой сумочкой, свешивающейся с кисти — обычно в ней лежала моя походная плитка. Большую часть таких сумочек и пакетов я оставила в Кеннеди-Медоуз, не желая нести с собой лишний вес, но эту оставила, считая, что плитка нуждается в дополнительной защите. А в Эшленде она служила мне дамской сумочкой, хотя и немного припахивала керосином. Все, что лежало внутри нее, было упаковано в неказистый с виду зиплок-пакет: деньги, водительская лицензия, бальзам для губ и расческа, а также карточка, которую мне выдали в хостеле, чтобы я могла, когда будет нужно, забрать из камеры хранения своего Монстра, лыжную палку и коробку с припасами.

— Добрый вечер, — проговорил мужчина, который стоял в переулке рядом с баром. — Вам нравится эта команда? — спросил он тихим голосом.

— Да. — Я вежливо улыбнулась ему. С виду ему было лет под пятьдесят, одет в джинсы с подтяжками и поношенную футболку. У него была длинная путаная борода, которая спускалась до груди, и подстриженные в кружок седеющие волосы до плеч, окружавшие ровной полосой совершенно лысую макушку.

— Я спустился сюда с гор. Люблю иногда приехать и послушать музыку, — объяснил мужчина.

— Я тоже. В смысле, спустилась с гор.

— А где вы живете?

— Я путешествую по Маршруту Тихоокеанского хребта.

— Ах, конечно, — он кивнул. — МТХ. Я бывал на этой тропе. Но живу в другом направлении. У меня в горах хижина, в которой я живу четыре или пять месяцев в году.

— Вы живете в хижине? — удивилась я.

Он кивнул.

— Ага. Я там совсем один. Мне нравится, но порой становится одиноко. Кстати, меня зовут Клайд, — он протянул мне руку.

— А я — Шерил, — сказала я, пожимая ее.

— Не хотите пойти выпить со мной чашечку чая?

— Спасибо, но на самом деле я жду, пока мой друг закончит работу. — Я бросила взгляд на дверь клуба, как будто Джонатан мог выйти оттуда в любую секунду.

— Ну, мой трейлер стоит прямо здесь, так что нам не придется далеко уходить, — сказал он, указывая на старый грузовик с молочной цистерной, стоявший на парковке. — В нем я живу, когда уезжаю из хижины. Я уже несколько лет отшельничаю, но иногда бывает так здорово приехать в город и послушать какую-нибудь команду.

— Понимаю, что вы имеете в виду, — сказала я. Мне понравился он сам и его мягкие манеры. Он напомнил мне некоторых людей, которых я знавала в Северной Миннесоте. Мужчин, друживших с моей мамой и Эдди, пребывавших в духовном поиске, открытых сердцем, совершенно выпавших из обычного общества. После смерти мамы я почти ни с кем из них не виделась. Теперь мне казалось, что я никогда не была с ними знакома и никогда не буду. Казалось, все, что некогда существовало в том месте, где я росла, стало теперь таким далеким, невозвратным.

— Что ж, приятно познакомиться с вами, Шерил, — проговорил Клайд. — Я собираюсь пойти поставить чайник. Как я и говорил, можете ко мне присоединиться.

— Конечно, — сразу же отозвалась я. — Я с удовольствием выпью чаю.

Я еще ни разу в жизни не видела превращенного в жилище грузовика, который не казался бы мне лучшим жильем на свете, и трейлер Клайда не был исключением. Упорядоченно и функционально, элегантно и с выдумкой, симпатично и утилитарно. Там была дровяная плита и крохотная кухонька, множество свечей и рождественская гирлянда, которая отбрасывала чарующие тени на все небольшое помещение. Вдоль трех бортов грузовика тянулась полка с книгами, а под ней была устроена широкая кровать. Пока Клайд хлопотал с чайником, я сбросила сандалии и разлеглась на кровати, доставая с полки то одну книгу, то другую. Там были книги о монахах и пещерных отшельниках; о людях, которые жили в Арктике, в амазонских джунглях, на островах у побережья штата Вашингтон.