Дикая груша – лакомство Ведьмы. Сборник рассказов

Чем дальше, тем больше звучали голоса и тем сильнее страх проникал в каждую его жилку. Страх был настолько сильный, что вызывал тошноту, и когда он от дурноты наклонился, то ему показалось, что всё вокруг покрыто слоем больших могильных чёрных жуков, они были огромны, с человеческую ладонь, но самое ужасное, у них на спине, словно посмертные маски, были бледные лица умерших людей, умерших не так давно и лица всё больше знакомые, на лицах тоска и муки, всё то, что испытывал человек в момент своей смерти. Жуки медленно ползали, копошились, каждый пытался влезть на другого, раздавались протяжные стоны и какие-то жуткие прошения…

– Пусти… Пусти… наверх, мне бы наверх… а… тесно мне… душно мне… пусти!

Влад почти совсем одурел от страха и, чтобы хоть как-то прийти в себя, решил закурить. Руки тряслись, он никак не мог поджечь папиросу, с досады разорвал и бросил под ноги, и там, где просыпался табак, место стало свободным и чистым, да точно обыкновенная трава, он присел, решил перевести дух от перенесённого, начал растирать мочки ушей и виски, при этом стал читать то, что пришло ему в голову: «Господи, помилуй мя… Господи, помоги мне!»

Так повторял он дрожащими губами. Вдруг ему стало поспокойнее. Наверное, он и не понял, как его слова сложились в несложную молитву, а скорее прошение к Небу о защите. Вот в этот миг решалось, если повернёт назад, то будет жить, как обычные люди, если пойдёт дальше, то быть ему с теми, кто живёт на пограничье миров. Наконец-то ему удалось закурить, курил быстро и нервно.

– Нет! Всё! С меня хватит, надо идти отсюда быстрей!

Он, было, уже повернулся и хотел бежать прочь от этого кошмара, как вдруг ставня окна плавно приоткрылась, и мягкий свет керосинки осветил полоской огород. Глупый, он остановился и словно ночное создание стал подходить на свет в окне, что-то неведомое тянуло его туда сильнее, чем страх, сильнее воли его.

Он медленно пошёл к окну, еле переставляя ноги, почти не слышно. Да, ему было страшно, даже наверно ужасно, он постоянно трясся, то и дело, облизывая пересыхающие губы. Влад слышал не только, как бьётся его сердце, но и кажется, слышал движение крови по венам, он покрывался липким потом, который бывает от дикого страха. Почти в предобморочном состоянии он подошёл к окну. Через неприкрытую ставню заглянул в тускло освещённую комнату.

Сумчиха ходила вокруг стола, что-то бормотала, потом кряхтя, подошла к бочке, залезла в неё и окунулась с головой в какой-то вар, так посидела какое-то время, затем вылезла и обтёрлась веером из гусиных перьев, потом прошла к столу и легла, прошло немного времени и над её телом появился маленький светящиеся шарик размером с горошину, он переливался всеми цветами, как мыльный пузырь на солнце, чуть спустя появился другой шарик, но этот выглядел как чёрная жемчужина, шарики вращались вокруг друг друга, но не быстро они словно ждали чего-то, и вот когда пар от тела перестал подниматься вверх, они пустились в дикую пляску. И через мгновение, как из под ткацкого станка выходит ткань, так из движения этих шариков, начала вырисовываться фигура девушки, сначала она была прозрачно-чистая, похожая на первый лёд, но потом из трещины в зеркале к ней протянулась тонкая, как волосок, сияющая нить и как на веретено стала наматываться на ледяную фигуру. Нить опутывала фигуру всё больше и больше, пока словно шелкопряд не окутала полностью. Поражённый увиденным, он стоял и не мог осознать, неужели вот так ему довелось увидеть то, о чём слышал в далёком детстве от старенькой бабушки и думал, что так не бывает, что всё это выдумки. А вышло во как, это он вот сейчас стоит в ночи под окнами настоящей ведьмы и видит то, что никогда и никто не видел, то, чему объяснения нет, то, что так сильно пугало и будет пугать простых людей.

Влад ещё не отошёл от увиденного, как позади нежно вкрадчивый голос произнёс:

– Что ищешь, милок?

Он повернулся и обомлел, перед ним стояла Миланья. Её большие синие глаза смотрели с каким-то наивным укором, длинные русые косы спадали на голые плечи, её припухшие алые губы словно зазывали, она вся словно искрилась желанием. Не выдержав, он зарыдал и упал ей в колени, он всё понял, понял что прилип, будто бабочка в мёд…

– Отпусти, отпусти ты меня, окаянная, ты же не настоящая!

Звонкий смех перебил его:

– Не настоящая, говоришь? А кто давеча стан мой ласкал, да уста поцелуями закрывал? Не ты ли? Ну да ладно, иди, только когда скажу, волю мою исполнишь. Ну что, исполнишь?

Влад колебался. Она приблизилась так близко, что он начал терять обладание.

– Ну? Исполнишь?

– Исполню всё как скажешь! – потупя глаза, сказал он.

– Ты и не скажешь «милая»? – издевалась она.

– Хорошо, исполню, милая.

– Ну да ладно, иди уже… Хотя постой, может, на последок в гости зайдёшь?

– Ну, если только напоследок, то зайду, – буркнул он.

– Тогда я ведь не из плоти была, так, образ в твоей голове, а сейчас во всей красе, и уже раздетая! Не боишься?