Дикая магия

Он провел их в залу, где они прежде разговаривали с вазирь-нарумасу. Через чистое стекло в потолке сюда проникал солнечный свет. Кое-кто из колдунов уже был здесь, другие торопились в зал — весть о том, что они вернулись, быстро облетела цитадель. Каландрилл спросил про Чазали, и ему сказали, что киривашен в Памур-тенге. Очен заверил их, что за ним будет немедленно отправлен посыльный. На столе появилось вино и пища. В залу набилось много народу, толпа жужжала вопросами, любопытство было осязаемым. Наконец, когда собрались все, двери закрылись. Зеду сел во главе стола, Очен — слева от него, путники — справа.

Зеду, соблюдая традицию, сказал:

— Хорулю и вашим богам возносим мы хвалу за то, что вернулись вы в целости и сохранности; вас же благодарим за деяния ваши. Весь мир у вас в долгу.

Кто-то за столом пробормотал:

— Сами Молодые боги ваши должники. — И за столом пробежал одобрительный гул.

Зеду попросил:

— Поведайте нам о происшедшем.

Наступило молчание. Брахт проглотил кусок мяса и полным кубком махнул в сторону Каландрилла, предлагая ему начать рассказ. Каландрилл посмотрел на Катю и Ценнайру, девушки кивнули. Он приступил к повествованию.

Рассказ его то и дело прерывался удивленными возгласами, одобрительным ропотом и потрясенными вздохами. Когда Каландрилл закончил, Зеду повернулся к Очену:

— Врата закрыты?

— Да, — кивнул Очен. — Никому более не пройти через эти врата, а после того, как «Заветная книга» будет доставлена в Вану, никому более не найти пути к Фарну.

— Вы мужественные люди, — сказал Зеду, — но в путешествии, в кое сейчас отправитесь, мы снабдим вас эскортом из…

Каландрилл не дал колдуну договорить:

— Вы дали нам слово, прежде чем мы ушли.

Веки Зеду дрогнули, улыбка застыла на лице Очена, в зале установилась мертвая тишина; все затаили дыхание, не уверенные в том, что сейчас произойдет. Каландрилл твердо смотрел Зеду в глаза.

— Вы обещали вернуть Ценнайре сердце. — Каландриллу показалось, что маг вздохнул. Ценнайра взяла его руку, он повернулся. Ее милое личико было сурово. — Да, вы обещали, — твердо закончил он.

Зеду кивнул и жестом попросил Очена сказать вместо себя и от имени всех вазирь-нарумасу. Пауза затянулась. Наконец Очен поднял на них глаза, лицо его было очень серьезно.

— Вы оба решительно этого хотите?

В вопросе его прозвучало столько сомнения, что Каландрилл едва не покачал головой и не произнес: «Если вы не можете поручиться, что она останется жива, я не буду рисковать».

Но он знал, что решение должна принимать Ценнайра.

А она сказала:

— Да, я хочу. — И в голосе ее прозвучала полная уверенность.

— Это будет нелегко. Мы можем не преуспеть. А поскольку Аномиус больше не представляет опасности, может, ты передумаешь?

— Я хочу назад свое сердце. Я желаю стать как все.

Глаза ее горели решимостью, и любовь Каландрилла вспыхнула с новой силой, распаленная сомнением, прозвучавшим в голосе Очена, и мужеством в голосе Ценнайры. «Дера, — подумал он, — я не должен ее потерять, я этого не вынесу».

— Ты обладаешь фантастической силой.

— Я готова от всего отказаться, мне нужно сердце.

— Может статься, что нам не хватит сил, чтобы вернуть шкатулку и снять заклятие Аномиуса.

— Если этого не можете вы, то кто сможет?

— Твоя вера в нас глубока.

— Да, — сказала она просто.

— А ты считаешь, колдуны Нхур-Джабаля так просто отдадут нам шкатулку?

— А вы так не думаете? Уверены, они заинтересованы в том, чтобы я навсегда оставалась зомби Аномиуса?

— Истинно, — улыбнулся Очен, — хороший аргумент. Но ты можешь погибнуть, и, чтобы этого не произошло, есть еще один вариант. Мы заберем шкатулку, принесем ее сюда в целости и сохранности и будем хранить ее здесь…

— Нет. — Ценнайра сказала это очень тихо, но голос ее прогремел как гром. — Я больше не хочу быть тем, кто я есть. Не желаю, чтобы на мне стояла печать творения Аномиуса. Я не хочу никому ничего быть должной, кроме того человека, которого выберу сама.

Она взглянула на Каландрилла и улыбнулась. Несмотря на весь ужас их положения, Каландрилл гордился ею. Дера! Что такое драка с Рхыфамуном по сравнению с ее мукой! Об этом они думали всю дорогу до Анвар-тенга, но молчали. Может, все-таки попробовать отговорить ее? — прозвучал в голове Каландрилла предательский голосок. Нет, решение должна принимать только она.

— Мы ничего не можем обещать, — сказал Очен.

— И все же я прошу вас попытаться, — настаивала Ценнайра.

— Даже под страхом смерти?

— Я уже давно живу под страхом смерти. А вы обещали.

— Да, и мы не отказываемся от своего слова, но…

— Я хочу назад свое сердце.

— Да будет так. Отдыхай сегодня, попробуем утром.

Ценнайра заколебалась и посмотрела на Каландрилла; в ее огромных карих глазах стоял неприкрытый ужас. Затем она повернулась к Очену и громко сказала:

— Лучше сейчас. — И тихо, чтобы никто не слышал, добавила: — А то я за себя не ручаюсь.

Очен торжественно кивнул, Каландрилл сжал ей руку и прошептал:

— Может, все-таки отдохнешь? Завтра уже скоро.

Но тут же сообразил, что думает прежде всего о себе. Он хотел еще немного побыть с ней до того, как возникнет опасность, что она уйдет навеки.