Дикая магия

Пес прыгнул с такой силой, что Виралая отбросило назад, и он упал, ссадив локоть о полку и больно ударившись затылком о холодный каменный пол. Он оказался в ловушке: длинная корзина, лежавшая у него на груди, застряла меж узких стен, а сверху навалился всей своей тяжестью пес. Раздались шипение и рычание, затем корзина распалась на части, и он почувствовал, как собачьи лапы уперлись в его грудь. Из легких вышел весь воздух; перед глазами замелькали какие-то мошки, и он подумал, что сейчас его вырвет. Он уже думал, что вот так и умрет — позорно, на полу в чулане, совершив посреди ночи кражу приправ, и глотку ему разорвет какая-то бешеная дворняга, но неожиданно тяжесть с груди исчезла. Вернулось дыхание, после чего послышалось жалобное хныканье; хныкал скорее всего он сам, но наверняка определить не мог, потому что был сильно потрясен.

Какое-то время было тихо, потом донеслись голоса из кухни — то ли кто-то из пекарей разговаривал во сне, то ли кого-то разбудил шум, определить было невозможно.

В высшей степени осторожно Виралай принял сидячее положение. От собаки не осталось и следа — только мерзкие капли крови и слюны на каменных плитах. Повсюду валялись куски разломанной корзины. Бете исчезла.

Вместо нее был Зверь размером со льва и черный как ночь. Клыки были окровавлены, а в глазах светился разум.

«Вставай, — раздалось в мозгу, и внутри у Виралая все перевернулось. — Позади тебя есть дверь. Открой ее».

Он нерешительно повел головой, не смея отвести глаз от огромного Зверя — из страха, что тот захочет и ему разорвать горло. Эльда знает, он заслужил такую участь, когда бросил беззащитную кошку, которой Зверь был несколько мгновений назад, в пасть разъяренного пса. Может быть, Зверь думает так же? Если это так, то Виралай обречен. «Поспеши».

Цепляясь за полки, Виралай кое-как поднялся. Чувствуя себя на ногах более уверенно (хотя логики в этом не было — даже если бы он захотел бежать, Зверь мог двигаться в тысячу раз быстрее него), он повернулся и осмотрел заднюю стену чулана. Действительно, там была маленькая дверца, закрытая на щеколду. Только слепой или глупец мог не заметить ее раньше.

Голоса на кухне стали громче. Зверь подошел к Виралаю, и он ощутил прикосновение его шерсти и жар дыхания. Оглянувшись, чародей подобрал свой мешок и неуклюже закинул его за спину. Миг подумав, он протянул руку и снял со стены два пучка сушеной конопли. У него было чувство, что они могут пригодиться.

После этого он отодвинул щеколду. Дверь открылась почти беззвучно; внезапно они оказались в темноте ночи. Прохладный ветер был напоен ароматом апельсиновых деревьев.

«Хорошо, — беззвучно произнес Зверь. — Теперь мы отправимся на Юг».

Виралай заморгал.

— Нет, — сказал он, — мы должны возвратиться на Север, в Святилище, к твоему хозяину.

Внутри черепа появилось ощущение, похожее на щекотку. Казалось, в мозгу порхает мотылек; чувство не было ни неприятным, ни тревожным. После нескольких мгновений замешательства он понял, что это проявление смеха — так огромная кошка давала понять, что ей смешно. Чтобы окончательно прояснить ситуацию, она объявила:

«У меня нет хозяина. Я — Зверь».

Глава 21

ЗНАКИ И ПРЕДЗНАМЕНОВАНИЯ

К полудню тонкая пелена облаков, поднявшись от горизонта, затянула почти полнеба. С берега подул резкий бриз: если он продержится, «Длинная Змея» отчалит от Камнепада с попутным ветром, выйдет из гавани под парусом и возьмет прямой курс на север. Пока люди грузили на корабль свои пожитки и две крепкие лодки, Аран Арансон стоял на носу судна, обратившись к океану, отрешенно погрузившись в себя. Одна ладонь покоилась на груди, где под рубахой был спрятан какой-то предмет; в светло-голубых глазах отражалось небо.

За его спиной, у бортов и на корме, толпились члены команды — они выискивали лица родных среди тех, кто собрался на берегу. Несколько женщин преклонного возраста стояли поодаль, отдельно от всех; старухи сложили руки на груди, взгляды у них были отсутствующие. За долгие годы жизни они видели подобные проводы много раз. Иногда моряки возвращались домой, иногда — нет. Удачных плаваний было очень мало, и женщины не могли ничего с этим поделать, хотя в годы своей молодости они тоже срезали пряди волос, сплетали их в косички, кропили кровью и морской водой и завязывали заговорными узлами, которые должны были обеспечить морякам спокойный путь и благополучное возвращение домой. В этих скрещенных руках и равнодушных лицах читался немой вопрос: почему мужчины настолько глупы и не хотят довольствоваться тем, что уже имеют? Что заставляет их с презрением отвергать твердую землю под ногами, повседневные труды по хозяйству и семейные заботы и отправляться по дороге китов за призрачной, всегда ускользающей мечтой?