Дикая магия

Сейда молчала в нерешительности.

— Ех Фестрин эр, Калас доттри, Бригз сан, айль сан, Фелинс сан, Хеникссан…

— Хеникс?

Одноглазая Фестрин в трепете отступила.

— Что? Что вы говорите? — Леди Ауда встала между ними, бледность особенно подчеркивала обычную резкость ее черт. — Что это за странный язык? — Она подозрительно окинула взглядом сейду. — Это звучало… по-иностранному. Определенно не по-эйрански, это даже не диалект.

Фестрин устремила единственный глаз на мать короля, заставив ее отвести взгляд.

— Это, миледи, самый древний язык в этом мире. Он существовал за тысячи лет до появления Эйры и Истрии, еще до того, как был основан Вечный город, и до того, как люди научились возделывать землю, на нем говорили еще тогда, когда драконы стояли на страже гор, а огромные стада йеки бродили по долинам. У него нет названия, потому что, когда на нем впервые заговорили, на Эльде не было другого языка, чтобы обозначить его.

Глаза Ауды сузились. Она не поверила ни единому слову, но сделала вид, что приняла такое объяснение.

— А она кто? Ты ее знаешь? — Ауда посмотрела на жену сына, потом опять на сейду — с жадным вниманием.

— Я — нет, — сказала Фестрин, опустилась на колени рядом с Розой Эльды и прикоснулась к ней, потом, будто в страхе, отдернула руку. — Мы никогда не встречались. Но… думаю, моя прапрапрапрабабка могла тебя знать.

— Шесть поколений тому назад? — усмехнулась Ауда. — Да ей же не больше двадцати двух, даже твой отец умер сорок лет назад, если не больше.

Фестрин посмотрела на нее.

— Я не слышала, чтобы кто-то говорил на этом языке здесь, на островах, со смерти моего отца. Я уж и не думала, что остался кто-нибудь, знающий его.

— Судринни, алла елдри сегту, — вдруг произнесла Роза Эльды. Что-то в ней изменилось за эти несколько мгновений: она вся светилась, излучала уверенность или же нечто другое, более важное.

— Алла?

— Ай Итриани.

Сейда выглядела ошарашенной.

— Я не так много странствовала. Я была очень глупа. Если бы я только знала…

Мать короля смотрела на них как на безумных.

— Я должна слушать этот бред посреди ночи? — рассердилась она на сейду. — И о чем я только думала, когда надеялась на твою помощь? А что касается тебя… — она скривила рот, повернувшись к Розе Эльды, — …не думай, что тебе удастся обмануть меня, заявляя, будто ты носишь наследника моего сына. Любой, даже полуслепой, заметит, что ты не беременна. Твоя ложь скоро станет заметна всем, и тогда мы избавимся от тебя, мне даже не понадобятся услуги этой нелепой старухи. Провидица! Да своим единственным глазом она видит меньше, чем я.

С этими словами она повернулась и скрылась в комнате, громко хлопнув тяжелой дверью.

Роза Эльды поднялась.

— Это правда, — сказала она сейде на северном языке, — во мне нет ребенка.

— Ах, госпожа, — склонила свою голову Фестрин, — если ты и вправду та, о ком я думаю, для этой горькой правды есть много причин.

Королева выглядела удивленной.

— Если я не понесу, моя жизнь не будет стоить и гроша.

— Я могла бы помочь тебе покинуть это место…

От этих слов лицо Розы Эльды стало еще более несчастным.

— Нет! Я не могу уехать. Не думай заставлять меня.

Мысль о расставании с Враном отдалась почти физической болью в груди.

Сейда примирительно протянула к ней руки.

— Никто не может заставить тебя делать то, чего ты не хочешь, моя госпожа.

Роза Эльды посмотрела на нее с любопытством.

— Я не понимаю, что ты хочешь этим сказать, — произнесла она, вспомнив о том, как Мастер держал ее в сундуке и позволял выйти оттуда, только когда хотел получить удовольствие; о том, как Виралай торговал ее телом; о том, что жизнь ее менялась по прихоти мужчин, ее носило по белу свету, как перекати-поле.

— Возможно, я смогу помочь тебе как-то иначе, — сказала Фестрин, хотя ничего пока не приходило ей в голову.

Она подняла свой тюк, порадовавшись тому, что ее кристалл и травяные узелки, сделанные еще ее прапрадедом, не попали в алчные руки старой королевы.

— Это корабль! — воскликнула Роза Эльды.

«Она возбуждена, как ребенок, который впервые посмотрел в волшебный кристалл», — подумала Фестрин. В чем-то она и на самом деле походила на ребенка: она каждый день училась чему-то новому, получала новые знания о мире. Фестрин инстинктивно поняла, что форсировать этот процесс познания, рассказывая Розе Эльды все, что она знала о ней, было бы опасно и разрушительно. И поэтому держала язык за зубами. — Дай-ка мне посмотреть.