Дикая Охота

Он не успел — грохнул выстрел, и в левое плечо уже падающего Кобылина словно кувалдой стукнули. Алексей рухнул на пол, откатился в сторону, скрипя зубами, и замер. Над головой бухнул еще один выстрел, заглушая вопли братвы, потом еще один. Скосив глаза, охотник увидел, как мимо промчались двое ребят Вано, что, ухватив своего босса под руки, волокли его по полу. Оба рванули к лифту, вслед им ударил еще один выстрел, и от стены рядом с дверцами брызнули крошки штукатурки — это спортсмен, присевший у дивана, пальнул им вслед. Один из братков Вано на ходу выстрелил в ответ, и спортсмены залегли на пол.

Братва, с ходу перепрыгнув через тела, втиснулась в лифт. Парень в куртке пальнул в сторону входа еще раз, второй пинком вышиб из лифта ноги покойного Толика и вдавил кнопку. Двери закрылись, и ответный выстрел спортсменов лишь продырявил тонкую внешнюю дверь.

Под яростный рев спортсменов лифт загудел и отправился к верхним этажам.

— Всех порешу! — заорал мужик в красной куртке, рывком поднимаясь с пола. — Все наверх!

Кобылин, замерший на полу, и не думал шевелиться — не желал схлопотать еще одну пулю. Скосив глаза, он проводил взглядом спортсменов, рванувшихся к лестнице. Первым огромными скачками несся их предводитель, все еще сжимавший в руках большой пистолет. Следом поспешал парень помоложе, а последним, сильно припадая на правую ногу, шел борец с изломанными ушами.

Алексей подождал, пока вся компания поднимется на следующий этаж. И лишь когда их топот и яростные вопли затихли, он сел и вцепился правой пятерней в левое плечо.

— Сссволочи, — процедил он, массируя руку.

Рука онемела, плохо сгибалась, но боль он все еще чувствовал. Расстегнув рубашку, Кобылин стянул ее с плеча и увидел огромное красное пятно, растекающееся по коже от плеча до локтя.

— Пидарасы, — с чувством выдохнул Кобылин.

Это была травматика — оружие, стреляющее резиновыми пулями. Это Алексей понял сразу, после первого же выстрела. И у тех и у других оказались эти пукалки, боевой ствол был только у Вано, но его сразу вырубили. Только поэтому холл еще не был усеян трупами. Впрочем, травматика тоже не игрушка — Кобылин прекрасно понимал, что если бы с такого расстояния ему попали не в плечо, а в голову, он бы уже не встал.

Кобылин натянул рубаху на плечо, вытащил из-под себя дробовик и со стоном поднялся на ноги. Оглядев пустой холл, он поморщился. Здесь никого не осталось — при первом же выстреле все зрители попрятались по углам. И кто знает, что может оказаться в карманах у них самих.

Наверху глухо бухнул выстрел — судя по звуку, на третьем этаже. Алексей глянул в белый потолок, перехватил поудобней дробовик с единственным патроном. Он чувствовал стыд и раскаяние. Плоховатый из него вышел охотник — в доме уже куча трупов, а расследование так и не продвинулось. Пара подозреваемых, и только. Пора с этим кончать, решил Кобылин.

Развернувшись, он осторожно подошел к дверям в бар, стараясь не маячить в проеме.

— Эй, там, внутри, — крикнул он. — Вы там все целы, никого не зацепило?

— Нормально, — крикнул кто-то в ответ. — А там?

— Новых покойников не видно, братва с травматикой убыла на разборки, — отозвался Кобылин и осторожно заглянул в бар.

Отвечал ему бармен, притаившийся за стойкой, по которой все еще бегали цветные огоньки. В углах прятались едва заметные в темноте силуэты — пара пьяных ребят, бизнесмены и, судя по всему, две уже знакомые девки.

— Ты Аллу не видал? — крикнул Алексей бармену. — Тут ее нет?

— У нас нет, — отозвался парень, поднимаясь над стойкой. — А что?

— Да подевалась куда-то, — буркнул в ответ охотник. — Вы это. Сидите здесь и никуда не высовывайтесь.

— Шутишь? — отозвался парень. — Куда мы высунемся, под пули никому неохота.

— Ну и чудесненько, — буркнул Кобылин и отвернулся от дверей.

Подходя к лестнице, он почувствовал, как изнутри медленно поднимается волна гнева, и крепче сжал дробовик. Как его все достали. Почему они мешают ему работать, путаются под ногами, устраивают глупые свары? Тут и так ситуация на десять баллов по пятибалльной шкале, а они… Знакомое чувство ярости накатило душной волной и тут же схлынуло, словно испугавшись чего-то — уже второй раз за вечер.

— Врешь, — процедил Кобылин, останавливаясь на первой ступеньке. — Не возьмешь.

Это не мой гнев, подумал он, делая следующий шаг. Не моя ярость. Что-то чужое пытается раззадорить меня, проецирует на меня свои эмоции. Именно это и скрутило пацанов у дверей, что принялись шмалять друг в дружку. Чужое влияние, отвратительное, как липкие руки насильника.

— Значит, одержание, — пробормотал охотник себе под нос, медленно поднимаясь по ступенькам. — Плохо. Очень плохо.