Дикая охота

Кто-то залетел на крыльцо, распластался почти у ног. Но его тут же оттащили, не дав очухаться. Опять запах крови ударил в нос, на ступеньках остались красные капли, которые тут же впитали в себя грязь и пыль.

Шум постепенно начал стихать. Всё больше слышалось тяжёлое дыхание, выкрики из последних сил. Тогда Ши и посмотрел, оценил обстановку.

А ведь всё получилось. Надо же. Как на заказ. Большинство охотников валялось на земле, совсем без движения или корчась и ноя от боли. Двое ещё пытались выяснить отношения, но скорее висели друг на друге, чем дрались, да квадратный коротышка кого-то добивал.

Ши поднялся со ступеньки, зашагал по лестнице вниз. Сначала подошёл к тем двоим, они его даже не заметили, и не факт, что поняли, от кого им достались решающие удары. Кинжал легко воткнулся в одного, потом в другого. Упали оба, одновременно. Но Ши за ними не наблюдал, развернулся в сторону коротышки.

Тот уже расправился с соперником, даже успел увидеть случившееся. Распрямился с трудом, сам едва живой.

‒ Ты же обещал? ‒ выдохнул судорожно, округлив глаза от праведного возмущения.

‒ Я обещал не уходить, ‒ сухо напомнил Ши. ‒ И никуда не ушёл. Больше ничего.

Охотник выругался, разочарованно и зло. Понимая, что терять больше нечего, что надежды никакой, ринулся на Ши сам. Но, понятно же, ничего он сделать не смог. А Ши не стал его убивать. Встретил рассчитанным ударом ‒ не кинжала, просто кулака ‒ но и этого оказалось достаточно.

Голова у коротышки сильно запрокинулась назад. Ши перестарался слегка. Ещё чуть-чуть, и, наверное, шея бы сломалась. Только упал он не назад, ноги сложились, и охотник грохнулся на колени, повалился вперёд, прямо на Ши. И тому пришлось отступить назад, чтобы окровавленное лицо не ткнулось ему в ноги. Выражение на нём отстранённое ‒ Ши успел заметить. И закатившееся глаза. Будто коротышка пытался заглянуть внутрь себя.

Первым желанием было осмотреться, но Ши быстро передумал. А что он здесь не видел? Единственное новшество ‒ не сам здесь всех покалечил и убил. И то ладно. Но даже облегчения не ощущалось. Теперь он действительно стал таким, каким его всегда считали: абсолютно бесчувственным, равнодушным, бесстрастным.

Плевать. На всё, на всех. Ши направился прочь, вспомнил на ходу: осталась всего одна команда. Но он опять ничего не ощущает. Не верит. Ему кажется, подобное будет продолжаться бесконечно, финал не наступит никогда. Появятся новые охотники, и ещё новые, и так круг за кругом, бесконечные витки спирали ‒ погони, драки. Хотят убить его, но опять придётся убивать ему. Он ведь честно признался, что устал, что надоело. Так и есть.

Далеко Ши не ушёл, остановился у ближайшего дома. По-прежнему не осматривался по сторонам, никуда внимательно не вглядывался, просто стоял, будто огорошенный внезапной мыслью.

Неужели последняя команда? Всего одна. Одна. И ещё…

‒ Да выходи уже. Со мной такое не прокатывает. Тебе разве не рассказали? Я как зверь, чувствую других на большом расстоянии.

Несколько секунд прошло, пока она раздумывала, металась между разумной осторожностью и отчаянной дерзостью, желанием доказать, что сильнее и самоуверенней, чем есть на самом деле. Что вообще не боится, а презирает его. Потом всё-таки вывернула из-за угла, вышла на открытое место, приблизилась бесстрашно, уставилась в лицо.

Лана. Добрич. Она самая. Бледная гладкая кожа, шелковистые тёмные волосы, глаза с поволокой и родинка над губой. Над губами. Не слишком пухлыми, но притягательно чувственными. А голос у неё всё такой же бархатистый?

‒ Опять ты, ‒ проговорил Ши, без удивления, без усталого разочарования. А вот любопытно, и правда, было: почему она таскается за ним, неожиданно возникает поблизости?

‒ Я, ‒ подтвердила Лана с лёгким вызовом. ‒ Я же предупреждала.

‒ Помню. Но хоть скажи, тебе-то зачем такой приз?

‒ Приз? ‒ брезгливо переспросила Лана. ‒ Ты думаешь, я тоже участвую в охоте?

‒ Разве нет? ‒ вот теперь Ши почти удивился. ‒ Тогда что тебе надо от меня?

Лана глянула пристально. Столько чувств в глазах, самых разных: неверие, подозрительность, возмущение, презрение. Но больше всего ненависти, такой же безжалостно твёрдой, холодной и острой, как клинки его кинжалов. Ши почти ощущал, как они вонзаются, втыкаются всё глубже, стараясь причинить боль по максимуму, сильнее ранить, прежде чем убить.

‒ Ты действительно не понимаешь? ‒ Лана произносила вопрос нарочито медленно, словно давала ему шанс. Додумать, догадаться, вспомнить. Чистосердечное признание облегчит его участь? Но Ши не представлял, что сказать. Мотнул головой.

‒ Нет.

‒ Ты убил моего отца! ‒ на одном дыхании выкрикнула Лана. Её голос зазвенел надрывно.

Ах вот в чём дело. Неожиданно нагнало прошлое, потребовало искупления грехов. Только образ выбрало неудачный, не подходящий для сурового возмездия. Да и момент не самый лучший. Не чувствовал он ничего.

Наверное, Лана предполагала: сейчас Ши поразится, испугается, начнёт оправдываться, изображать раскаяние. Или что там рисовало её воображение? А он согласился, чересчур спокойно.

‒ Возможно.