Дикая сердцем

Мюриэль внимательно смотрит вслед Джоне, словно бы желая удостовериться в том, что знакомство состоялось. Парень, который, как я предполагаю, и есть Джек Томас, встает с стула и пожимает Джоне руку, затем жестом указывает на свободное место, куда Джона усаживается, по-свойски широко расставив ноги.

– Хорошо. Да, они поладят. – Мюриэль удовлетворенно кивает, словно в списке ее дел прибавилась еще одна галочка. А затем переключает внимание на меня. – Я – председатель комитета по планированию зимнего карнавала и думаю, что ты станешь хорошим дополнением к нему. Я уже сказала об этом остальным. Мы встречаемся во второй четверг каждого месяца в общественном центре.

– О… Я… Хорошо, – заикаюсь я, не зная, предложение это или требование. В конце концов, если так решила Мюриэль, то у меня, вероятно, нет выбора. – С чем вам требуется помощь?

Желательно бы, чтобы это не оказалось чем-нибудь безумным, вроде окунания меня в прорубь посреди аляскинской зимы.

– Мы что-нибудь придумаем. Пейдж переехала в Канзас со своим новым кавалером, так что гонки за флигелем точно на тебе. Ты идеально справишься.

– Простите, вы сказали «гонки за флигелем»? Почему это я идеально подхожу для них?

– Потому что тебе нравится все украшать, – говорит Мюриэль так, словно это самый очевидный ответ.

– Мюриэль! – зовет Тедди с конца длинного фуршетного стола, установленного у дальней стены зала, где на медленном огне кипят шесть кастрюль, а вокруг стоит небольшая толпа людей, с нетерпением ожидающих следующего образца чили в бумажных тарелках. Он судорожно машет ей рукой, подзывая.

– Клянусь, этот мужчина не может даже подтереть свою задницу без того, чтобы я не стояла за углом и не инструктировала его. Поговорим о карнавале попозже.

– Не могу дождаться, – бормочу я, наблюдая, как Мюриэль бульдозером пробирается сквозь толпу, быстро приближаясь к Тедди.

Внезапно зимняя прорубь кажется мне очень привлекательной.

Тоби опирается локтями на стойку бара рядом со мной, наблюдая за родителями.

– Если он ее не позовет, то она его просто загрызет, потому что она обязательно должна быть там. А если он ее зовет, то выходит так, будто отец ничего не может без нее сделать.

– Безвыходная ситуация для него, – мрачно соглашаюсь я.

Тоби сверкает широкой улыбкой с ямочками, еще более заметными на его безволосом лице.

– Что я могу тебе предложить?

– Что-нибудь покрепче, чтобы я была уже пьяна, когда вернется твоя мать.

Он смеется.

– На разлив есть только это. – Тоби указывает на пивные краны. – И это – в бутылках.

На маленькой меловой доске позади него перечислено всего пять сортов пива. Я распознаю почерк Мюриэль: план сада, который она мне нарисовала, был написан им же. Все буквы – заглавные. Даже ее почерк требует послушания.

– Правда? И нигде не припрятано бутылки водки?

Тоби ставит передо мной два подстаканника, на одном – реклама пива «Бад», на втором – местного светлого эля, который варят здесь, в Трапперс Кроссинг.

– Что за пивная тогда «Пивной домик»? – выдавливаю я дрожащий смешок. – Тогда, полагаю, мне бутылку «Короны».

Это единственное название, которое я узнаю, помимо «Будвайзера».

– Сейчас будет.

Я изучаю большую переполненную людьми залу, пока Тоби достает мое пиво из белого кухонного холодильника, стоящего в углу. Атмосфера здесь сегодня непринужденная, но заряженная. Похоже на воссоединение семьи, где все друг с другом знакомы.

И большинство этих лиц – европейцы, отмечаю я. Как и население этого района. Это сильно отличается от Бангора, где по крайней мере половина населения – коренные жители Аляски: юпики, атабаски и алеуты.

– Немного оживленнее, чем в тот первый раз, когда ты пришла сюда, да? – спрашивает Тоби.

– Немного, – со смехом соглашаюсь я. – Кто все эти люди?

Он откупоривает крышку и выставляет пиво на стойку. Без лайма, замечаю я. Судя по цене на них в местном продуктовом, я его не виню.

– Многие из местных, но большинство здесь – сезонный народ.

– Ага. Я заметила их по пути сюда.

Дома, мимо которых мы проезжали, теперь проявляют признаки жизни – ограждения на дорогах сняты, рядом припаркованы машины. А одна женщина даже прибивала новый деревянный знак «Добро пожаловать» к дереву в конце своей подъездной дорожки.

– Остальные – постояльцы. Большинство наших домиков сдаются на выходные. Есть даже парочка палаточников.

Я содрогаюсь при этой мысли. Прошлой ночью было едва выше нуля градусов.

– Они будут аж до самого снега. Просто подожди до пика лососьего сезона в июле: гостиница будет забита под завязку, все домики будут заняты. Здесь всегда становится многолюдно в это время. Люди будут толкаться плечами на берегу во время рыбалки. Напомни, ты рыбачишь? Я не помню…

Я бросаю на Тоби недоуменный взгляд, который вызывает у него смех.

Он протягивает мне через стойку салфетку, хотя, похоже, ничего не было пролито.

– А как там дела с садом?

– Знаешь что? На удивление… неплохо.

– Мама сказала, что тебе так скучно, что ты начала украшать все и там.

Могу только представить себе тон Мюриэль, когда она это говорила.

– Я сделала таблички для растений.