Дикарь (СИ)

— Ну что, милая, готова поработать? — спросила, входя в дом. Сумки с покупками опустились на пол, а над ними раздался щелчок, говорящий об окончании магического воздействия.

Линк засучила рукава и улыбнулась, демонстрируя щербинку между зубов.

— Да! Что мы будем делать?

— Обустраивать наш дом! — обрадовала я, осматривая фронт работы. Надо признать, он оказался внушительным, но меня этим точно не испугать!

До самого вечера мы с Линк мыли, стирали, таскали, протирали и снова мыли! Девочка помогала изо всех сил, пыхтя и сопя, правда, толка от этого было мало. В основном Линк больше пачкалась сама, чем помогала мне, но зато нам обеим было весело. Поначалу мы нервничали, поглядывали на замершую северную половину дома, но в ней по-прежнему не было ни малейшего признака жизни. И уже через пару часов мы осмелели и почти забыли о странном соседе. Я даже начала напевать, стирая со стекол пыль и радуясь этому солнечному дню, столь отличающемуся от северной сумрачности, и этому старому дому, пусть и неприглядному. И будущему, которое у нас с Линк обязательно будет! Сегодня я как никогда в это верила. Наверное, потому что Линк раскраснелась от работы и смеялась, брызгая на меня водой, потому что теплый ветер приносил запах цветов и потому что мы обе были сыты. Чем не повод для настоящего счастья?

К вечеру наша половина дома сияла чистыми до скрипа стеклами и радовала полным отсутствием пыли и паутины. Подняться по разрушенной лестнице я не рискнула, зато обнаружила под чехлами и холстинами мебель. На кухне стояла добротная, хоть и громоздкая плита, в углу темнел очаг, обогревающий дом зимой, также имелись основательные шкафы, стол на гнутых ножках и стулья с высокими спинками и резьбой на дереве. В основной комнате стоял диван, кушетка, два потертых кресла и изящный комод с латунными ручками. А рядом — кресло-качалка с плетеным сидением, которое тут же облюбовала уставшая, но довольная Линк.

Когда начало темнеть, я накормила девочку лепешкой с сыром, решительно отобрала печенье, искупала в тазу, что мы купили, и отправила спать на диван.

Сама же после водных процедур накинула шаль и вышла на порог. Прислонилась к косяку, закинула голову. В Кронвельгарде небо низкое, серое, всегда затянутое свинцовой хмарью. А здесь — словно бархатный купол, на котором медленно зажигаются золотые огни.

Постояла так, рассматривая небосвод, покосилась на темную половину соседа. Ни звука. И пожав плечами, тоже отправилась спать.

ГЛАВА 3

Очнулся от жуткого холода. По ощущениям у меня отмерзли ноги и вся нижняя часть тела. Вот так и казалось — опущу взгляд, а там расколотые куски льда, все, что от меня осталось. Холод — мой постоянный спутник, как и боль. И когда уже закончится эта бесконечная зима? От нее не спасает ни меховая одежда, ни жар южного солнца. Зима у меня внутри — лютая и беспощадная. Вечная.

Ну и к тому же подвал. Холод снаружи и холод внутри — это уж слишком.

Какого жрота я залез в подвал?

Кряхтя как столетний дуб и не чувствуя тела, я перевернулся, поморгал, рассматривая низкие каменные своды. Подземелье здесь основательное, сделанное для хранения бочонков с вином и прочих запасов. В углу, и правда, стоят ящики с какой-то едой, но чаще это место используется для того, чтобы я не сошел с ума. Ну и чтобы случайно заблудившиеся горожане не слышали воплей.

Снова моргнул, пытаясь вспомнить события, приведшие меня на этот стылый пол. Девчонка. Вернее, две. Одна взрослая и рыжая, другая мелкая и глазастая. Обе одинаково неприятные. И голая спина за стеклом. Вот почему я сейчас пытаюсь доползти до лестницы, ощущая тошноту, ужасающую слабость и отголоски боли. Благо, мандрагора подействовала, и приступ закончился. Значит, у меня есть немного времени. Перерыв перед следующим. Моя боль хитрая и изворотливая, она не нападает два раза подряд. Неинтересно ей кусать меня вот такого — почти дохлого. Нет, она подождет, пока я наберусь сил, пока окрепну достаточно, чтобы выть и кататься по полу.

Иногда мне кажется, что боль живее и разумнее меня.

Шипя и ругаясь, я вполз на ступеньку, потом вторую. Живот свело от голода, но я точно знал, что сейчас не смогу съесть ни крошки. Надо подождать. Интересно, сколько прошло времени на этот раз?

Цепляясь за предусмотрительно натянутый канат с узлами, я добрался до холла и рухнул на светлые доски пола. Полежал, отдыхая. По стеночке поднялся, доковылял до комода, вытащил еще один пузырек, глотнул. Посидел на полу, моргая и втягивая воздух. Заставил себя встать. Надо размять окоченевшее тело, иначе совсем замерзну. Походил по комнате, натыкаясь на стены, добрался до двери. Засов на створке надежно отделял меня от внешнего мира, поднял его с трудом. Оперся на стоящую тут же палку. И зажмурился, когда в лицо хлынул солнечный свет. Утро. Интересно, какого дня?