Дикарь (СИ)

— Твоя мать меня ненавидит! Твои друзья презирают. Даже твоя любовница надо мной смеется! — я набрала воздуха, потому что от давней обиды стало нечем дышать.

— Это ничего не значит…

— Да. — Я внезапно успокоилась. — Не значит. Теперь уже. Я не поеду с тобой, Гордон.

Торопливо застегнула пуговицы и пошла к двери. И уже в коридоре услышала тихое:

— Ошибаешься, моя Софи.

ГЛАВА 23

Линк сидела на стуле, насупившись и сложив руки на груди. Увидев меня, девочка живо слетела с сидения и схватила мою руку.

— Южный Ветер хочет уйти, — горячо прошептала она. — Здесь плохо! И дом этот почти уснул, ему тоже плохо…

— София согласна с Южным Ветром, — я улыбнулась, не показывая малышке негодования, что кипело внутри. — Идем, милая!

Владелица гостевого дома проводила нас хмурым взглядом. Яркое полуденное солнце ослепило, стоило выйти на порог, и сразу стало легче дышать и думать! Все-таки есть в Ировансе магия, мягкое и удивительное волшебство, что облегчает любую боль!

Наш покинутый велокат послушно ожидал у порога, иногда звякая на ветру колокольчиком.

— А знаешь, мы не пойдем, — весело заявила я, тщательно пряча гнев и страх. — Мы поедем! Залезай в корзину!

Линк радостно взвизгнула, я подсадила ее и крепко схватила руль, устраиваясь сама. К счастью, на этот раз толпа вокруг не собралась, верно, решили, что с меня хватит! Так что я выдохнула, помолилась Духам рода и поставила ноги на педали. Один поворот колеса, второй…

— Мы едем! — завопила Линк, и я рассмеялась. Потому что мы действительно ехали! Велокат с мирился со своей судьбой, а может, мы ему понравились, но мне казалось, что он помогает мне. Колеса уверенно и мягко шуршали по булыжникам брусчатки, а потом покатили по утоптанной тропинке, когда мы покинули город. Наши покупки были отправлены магической доставкой, и мы нагнали их на вершине холма, где свертки лениво качались в жарком полуденном воздухе.

— Скорее! — закричала Линк, раскинув руки и подставляя лицо яркому солнцу. Я снова расхохоталась, ощущая, как ветер и аромат трав успокаивают меня, выметая из души обиду и горечь. Самое страшное, что злилась я в основном на себя. За то, что любила не того человека, за то, что не могла противостоять ему. За то, что до сих пор где-то внутри грызет червячок сомнения, а может — вернуться?.. Ведь, и правда, любила.

Велокат устремилась с холма вниз, прямо в огромное цветущее поле, и мы с Линк завизжали. Так и неслись — хохоча, крича и звеня колокольчиком, который, кажется, тоже смеялся!

А когда я подняла взгляд, то увидела замершую у деревьев фигуру с двустволкой в руке. Шерх… Солнечный луч ослепил меня, и когда я посмотрела снова, никого у стволов уже не было.

За полем пришлось слезть и дальше уже идти пешком, везя Линк в корзине. Наевшаяся до отвала и счастливая девочка тихо свернулась в плетеном нутре и начала дремать, когда мы зашли под сень огромных деревьев. Я улыбалась, глядя на нее. Последнее время Линк чувствовала себя хорошо, ее слабость уменьшилась, и я верила, что худшее уже позади.

* * *

Моя крошка утомилась, утро у нас выдалось насыщенным. Да ещё и сытым, мало того, что нас накормила Марта, так в добавок и в каждой лавке норовили сунуть что-нибудь вкусненькое девочке. Линк, конечно, была счастлива, ее карман на животе оттопырился от вкусностей. Я пригладила кудряшки, в которых застряли крошки от печенья, поцеловала щечки, перепачканные шоколадом. Линк уснула прямо в корзине, пока я везла ее в Оливковую рощу. И я решила девочку не будить, подхватила на руки и внесла в дом, уложила на диван.

Пока малышка спит, у меня есть время подумать. Надо признать — есть о чем.

Мне казалось, что на юге время идет по-другому. В холодном Кронвельгарде оно словно резиновое, тугое и упругое. А здесь время похоже на солнечный зайчик. То замирает пятном, а потом прыгает хаотично и непонятно, увлекая за собой и меня.

Вокруг постоянно что-то происходило, множество неотложных дел кружили меня хороводом, и мне казалось, что я упускаю что-то важное.

Вышла во двор, тихо прикрыв дверь. В теньке на ворохе листьев спали мангут, фенек и кот, свернувшись колечками. Мирная картина, столь далекая от городской жизни Кронвельгарда. Удивительно, как быстро я привыкла к ней. Мне уже казалось, что я много лет выхожу на этот порог, смотрю на миндальное дерево, на кусок земли, где зеленеют тимьян и розмарин, а потом поворачиваю голову в сторону пустого виноградника и думаю о том, какой сорт посадить. Тот, из которого вино выходит белое и сладкое, или то, что дает рубиновый и терпкий напиток?

Зачем Гордон приехал сюда? Уж кто-кто, а мой муж не вписывался в этот пейзаж, как Главная часовая башня Кронвельгарда в этот двор. Гордон с его шейными платками, отутюженными брюками, высокомерием и магией был чужеродным здесь, на радушной и слегка бесшабашной земле Ированса. Вот Шерх смог вписаться в эту местность, пусть и в качестве дикаря. Гордон — нет.

Неужели, он и правда скучал по мне? Настолько, что решился на приезд?

Я покачала головой, выходя за ограду. Любит? Сердцу хотелось поверить в это. Но я не могла. Тогда зачем?