Дикари Ойкумены.Трилогия

Балкон был накрыт иллюзатором. Складывалось впечатление, что они здесь одни. Пятьшесть соседних столиков исчезли, растворились в кипении джунглей. Косые лучи солнца рассекали зелень; в них – в клинках, выкованных из света, – клубился муар пыли. На ветвях могучего гинкго скакали райские птицы, время от времени скрываясь в веерах листьев. Местность неприятно напомнила Марку подходы к кратеру с зубастой ботвой – целурозаврами. Если чего и не хватало, так это чешуйчатого гиганта, похожего на штурмовой танк, и декурии курсантов, готовящейся к залпу.

Солнце, подумал он. Там не было столько солнца. И под ногами чавкало.

– Чего изволите? – спросила официантка.

Хорошенькая, в кружевном передничке, похожая на статуэтку из фарфора, она улыбалась Марку. Улыбка была дежурной, строго выверенной, чтобы не рассердить спутницу молодого человека. Возникла официантка из двери, ведущей на балкон – единственного, что противоречило иллюзии джунглей. За дверью смутно, как в тумане, виднелась ближайшая часть зала. Коекто из клиентов нервничал, когда исчезали последние ниточки, связывавшие их с цивилизацией. Случались скандалы, вплоть до истерики. Администрация «Парадайза» не хотела проблем.

– Кофе, – велела Н’доли. – «Kopi Luwak», мягкой обжарки.

– У госпожи прекрасный вкус, – одобрила официантка.

Судя по ее реакции, заказанный кофе стоил на вес платины.

– Мне со взбитым яичным желтком. Да, и ликер «Курумаа».

– Сколько добавить ликера?

– Чайную ложечку.

– Сахар?

– Без сахара. Марк, хочешь «Kopi Luwak»?

– Одну минуту, – сказал Марк.

Вначале, увлечен иллюзией, он не заметил, что Н’доли, играя с сенсорами меню, вошла в раздел «Экстралюкс». Это стало ясно при появлении официантки. Живая обслуга – дорогая, очень дорогая прихоть. Большинство пользуется автоматическим заказом и экспрессдоставкой. Марк слышал про кофе, зерна которого жрет какаято пальмовая белка. Потом из ее дерьма выгребают непереваренные зерна, обогащенные уникальными ферментами, сушат и поджаривают. Ну да, еще чистят перед сушкой. Или не чистят? Он не удивился бы, узнав, что Н’доли заказала именно этот – редчайший, для гурманов – сорт кофе.

– У меня мало денег. – Он смотрел на вудуни, игнорируя официантку. Казалось, девушка в передничке андроид или голем. – Мне следует экономить. Я должен был предупредить тебя сразу.

В метре от его лица качалась гроздь цветущих орхидей. Цветы пахли дикой розой и пряностями. Падаль, вспомнил Марк. В настоящих джунглях орхидеи пахли тухлятиной. Это привлекало мясных мух для опыления.

– Пойдем отсюда. У входа есть экономместа…

Еще недавно Марк откусил бы себе язык, но не произнес бы этих слов. Истрать последнее, командовала гордость. Влезь в долги! Главное, сохранить лицо… Сейчас он носил другое лицо. Новое, малоприятное. Вряд ли Игги Добс принял бы такое лицо в качестве образца для своей коллекции. Кому его продашь? Записным неудачникам?

– Я угощаю, – сказала Н’доли.

– Нет.

– Да. И не вздумай спорить. В конце концов, это я виновата, что тебя выгнали из училища.

– Ты?!

– Один «Kopi Luwak», – терпеливо повторила официантка. – С желтком и ликером, без сахара. Чтото еще?

– Два «Kopi Luwak», – отмахнулась Н’доли. – Несите!

Марк проводил официантку взглядом. Ему все больше хотелось встать и уйти.

– Я связалась с твоим училищем. – Н’доли барабанила пальцами по столу. Нет, не пальцами – ногтями. Звук получался сухой, раздражающий. – Желала узнать, когда у вашего курса намечается следующее увольнение. В информации мне отказали. Я… Извини, случайно я назвала твою фамилию. Они сразу заинтересовались. Начали выяснять, не журналистка ли я. Спросили, что мне известно. Кем я прихожусь Лусэро Шанвури. Как давно знакома с тобой. Не знакома ли я также с курсантом Катилиной… Скинули мне его голограмму, чуть не рехнулись, когда я опознала красавчика. Проклятье! Они мне всю душу вымотали. Настаивали на личной встрече; я послала их в задницу.

– В задницу?

– Я похожа на пайдевочку? Именно туда, и со всеми подробностями маршрута. Это произвело впечатление. Меня уведомили, что ты исключен за дисциплинарные нарушения.

– Это правда, – согласился Марк. – И при чем тут ты?

– Ты опоздал на утреннюю поверку. – Палец Н’доли обвиняющим жестом ткнул Марку в грудь. – Ты задержался со мной и опоздал. Думаю, это случилось не впервые. Какая разница? Я была последней, и я чувствую себя виноватой.

Марк расхохотался. Он корчился от смеха, понимая, что оскорбляет Н’доли, и не мог сдержаться. Перед внутренним взглядом стояло лицо дисциплинарлегата Гракха – в тот момент, когда Гракх узнал, что бывшим курсантом Тумидусом интересуется не пойми кто. Бесстрашный, суровый начальник училища если и боялся когонибудь в Ойкумене, так это репортеров, взявших след злополучной дуэли на клеймах. Как же Гракх, должно быть, обрадовался, выяснив, что дуэлянту звонит его подружка на час, озабоченная ближайшим свиданием!

– Дурак. – Н’доли пожала плечами. Кажется, она не сердилась. – Дурак и сопляк. Ходил бы меньше по девкам, стал бы офицером. А так… Я тебя еле отыскала.

– Как?

– Не скажу! Ты летишь домой, дурачок?