Дикие карты

Я отправился к армейской трехтонке и принялся сгружать ящики с провизией. Каждый весил фунтов примерно пятьдесят; я составил шесть штук один на другой и понес их в одной руке. Черт знает что! Грузовик я разгрузил минуты за две. Еще один грузовик увяз в грязи неподалеку, и я вытащил его, отнес туда, где ему полагалось быть, разгрузил и отправился к врачам — не нужно ли им еще что-нибудь?

Меня окружало какое-то странное зарево. Мне сказали, что я светился, когда таскал все эти тяжести, то есть мое тело окружал сверкающий золотистый ореол. Я смотрел на мир сквозь собственное сияние, и от этого дневной свет казался не таким, как обычно.

Я не стал задумываться об этом. Вокруг меня творилось настоящее безумие, не прекращавшееся многие дни. В городе объявили военное положение — все было в точности как в войну. До этого Нью-Йорк четыре года прожил со светомаскировкой, комендантским часом и патрулированием, и теперь люди просто вернулись к той жизни. Слухи ходили самые невероятные: о нападении марсиан, утечке ядовитого газа, бактериологической атаке, произведенной не то фашистами, не то Сталиным. В довершение всего несколько тысяч человек божились, будто своими глазами видели дух Джетбоя, который летал — сам, не на самолете — над Манхэттеном. Я продолжал работать в госпитале — таскал тяжелые грузы. Там-то я и познакомился с Тахионом.

Он зашел занести какую-то экспериментальную сыворотку, которая, как он надеялся, могла снять некоторые симптомы, и сначала я подумал: ну вот, какой-то полоумный педик пробрался мимо охраны со снадобьем, которое дала ему его не менее полоумная тетушка. Он был худосочный, с похожими на медную проволоку волосами до плеч, и я тут же понял: такой цвет не может быть натуральным. Одет он был так, как будто отыскал все это на помойке где-нибудь в богемном квартале: ярко-оранжевая куртка, снятая с плеча какого-нибудь оркестранта, красный гарвардский свитер, шляпа с пером в стиле Робин Гуда и брюки гольф с веселенькими носочками в ромбик, а на ногах у него были двухцветные ботинки — чересчур даже для гомика. Он переходил от кровати к кровати с подносом, заваленным шприцами, осматривал каждого пациента и делал уколы. Я поставил на пол рентгеновский аппарат, который велено было принести, и рванул ему наперерез, чтобы он не успел ничего напортачить.

И тут выяснилось, что его сопровождает довольно многочисленная свита, включая одного генерал-лейтенанта, одного полковника Национальной гвардии — начальника госпиталя, и мистера Арчибальда Холмса, который заведовал сельским хозяйством еще при Франклине Делано Рузвельте и которого я сразу же узнал. После войны он стал главой одной крупной организации по делам беженцев в Европе, но, как только разразилась эпидемия, Трумэн отозвал его в Нью-Йорк. Я потихоньку подобрался к одной медсестре и спросил ее, в чем дело.

— Какое-то новое лекарство, — ответила она. — Доктор Тах-как-там-его принес.

— Это его лекарство? — переспросил я.

— Да. — Она бросила на него хмурый взгляд. — Он с другой планеты.

Гетры, робингудовская шляпа...

— Вы шутите.

— Нет. И не думала даже. Он действительно инопланетянин.

Присмотревшись повнимательнее, можно было увидеть и темные круги под необыкновенными фиолетовыми глазами, и утомление, отражавшееся у него на лице. С тех пор как разразилась катастрофа, он работал на износ, как и все здешние доктора, — да что там говорить, как все вокруг, кроме меня. Я же, несмотря на то что по ночам спал не больше двух-трех часов, чувствовал себя великолепно.

Полковник из Национальной гвардии указал меня.

— Вот еще один случай, — сказал он. — Парня зовут Джек Браун.

Тахион поднял на меня глаза.

— Какие у вас симптомы? — спросил он. Голос у него был низкий, с еле уловимым акцентом — так говорят европейцы.

— Я стал сильным. Могу поднимать грузовики. Когда делаю это, свечусь.

Он заметно оживился.

— Биологическое силовое поле. Любопытно! Я хотел бы осмотреть вас — позже. После того как... — его лицо на миг исказила гримаса отвращения, — как теперешний кризис будет преодолен.

— Конечно, док. Когда захотите.

Он подошел к следующей койке. Мистер Холмс не последовал его примеру. Он стоял на месте и смотрел на меня, крутя в пальцах сигаретный мундштук. Я зацепил большие пальцы рук за ремень и напустил на себя деловой вид:

— Могу я чем-нибудь вам помочь, мистер Холмс?

Он слегка удивился.

— Вы знаете мое имя?

— Я помню, как вы приезжали в Файетт, в Северную Дакоту, еще в тридцать третьем, — сказал я. — Как раз после того, как был принят «Новый курс»[11]. Вы тогда занимались сельским хозяйством.

— Давненько это было... Чем вы занимаетесь в Нью-Йорке, мистер Браун?

— Был актером — пока театры не закрылись.

— А-а. — Он кивнул. — Скоро они снова заработают. Доктор Тахион говорит, вирус не передается от одного человека к другому.

— Это многих обрадует.

Он взглянул на выход из палатки.

— Давайте выйдем на улицу, покурим.

— Хорошо.

Я вышел наружу, отряхнул руки и получил набитую вручную сигарету из его серебряного портсигара. Он дал мне прикурить и взглянул на меня поверх огонька.