Дикие карты

— СВИНЬЯ! — визжал Том. — ЭТО ТЫ ЗАБИЛСЯ В СВОЙ ПАНЦИРЬ! — Незримые удары градом посыпались на Тахиона. Он пошатнулся, упал, покатился по ступеням, попытался подняться на ноги, но снова получил оплеуху, упал и полетел по лестнице кувырком. — СВОЛОЧЬ! ДАВАЙ, БЕГИ, ДЕРЬМО, ВАЛИ ОТСЮДА, А НЕ ТО Я ШВЫРНУ ТЕБЯ В ЭТУ ЧЕРТОВУ РЕКУ! УНОСИ НОГИ, РОХЛЯ, ПОКА ВЕЛИКИЙ И МОГУЧИЙ ЧЕРЕПАХА НЕ ВЫШЕЛ ИЗ СЕБЯ ПО-НАСТОЯЩЕМУ! БЕГИ, ЧЕРТ БЫ ТЕБЯ ПОБРАЛ! ЭТО ТЫ ЗАБИЛСЯ В СВОЙ ПАНЦИРЬ! ЭТО ТЫ ЗАБИЛСЯ В СВОЙ ПАНЦИРЬ!

И Тахион помчался, слепо перебегая от фонаря к фонарю, пока не скрылся в тени. Том Тадбери вернулся в кабину и теперь наблюдал, как доктор исчезал с многочисленных телевизионных экранов. Он чувствовал отвращение и бессилие. В голове у него гудело. Нужно выпить пива или принять аспирин, а лучше и то и другое. Когда он услышал вой приближающихся сирен, то подхватил Джоуи с Десмондом, погасил огни и взмыл прямо в небо, высоко-высоко, в темноту, холод и безмолвие.

* * *

Ту ночь Тахион провел отвратительно: метался по кровати, как в лихорадке, вскрикивал, плакал, снова и снова выдергивал себя из одного кошмарного сна, чтобы тут же погрузиться в другой. В своих снах он снова был на Такисе, и ненавистный кузен Забб хвастался новой сексуальной куклой, но, когда он привел ее, это оказалась Блайз, и он овладел ею прямо у Тахиона на глазах. Tax смотрел на них, не в силах вмешаться; тело женщины билось под ним, кровь текла у нее из ушей, изо рта и из вагины. Она начала изменяться, превращаясь в одного джокера за другим, и каждый новый был ужаснее предыдущего, а Забб все продолжал насиловать их, а они кричали и сопротивлялись. Но потом, когда Забб поднялся с окровавленного мертвого тела, оказалось, что это лицо не его кузена, а его собственное, испитое и порочное, омерзительное лицо с красными опухшими глазами и сальными спутанными волосами, с чертами, искаженными многолетним пьянством, а может быть, одним из зеркал «Дома смеха».

Проснулся он примерно в полдень под душераздирающий вой Крошки за окном. Этого Tax уже вынести не мог — он ничего не мог вынести. Шатаясь, такисианин добрался до окна, рванул его и заорал на великана, чтобы тот заткнулся, успокоился, но Крошка все плакал и плакал. Ему так больно, так плохо и так стыдно, почему они не оставят его в покое, он больше не может, нет... Заткнись, заткнись, пожалуйста, заткнись!

И вдруг Тахион с криком выметнул свой разум, вломился в голову Крошки и заткнул его.

Тишина была оглушительной.

* * *

Ближайший телефон-автомат находился в кондитерском магазине через квартал. Хулиганы изорвали телефонную книгу в клочья. Он позвонил в справочное и получил адрес Ксавье Десмонда. Дес жил на Кристи-стрит — всего в нескольких шагах отсюда. Его квартира располагалась на четвертом этаже над магазином масок. Лифта не было. Когда Тахион поднялся на нужный этаж, он едва дышал.

Дес открыл дверь на пятом ударе.

— Ты? — сказал он.

— Черепаха, — проговорил Tax. Горло у него пересохло. — Прошлой ночью он нашел что-нибудь?

— Нет, — ответил Десмонд. Его хобот подергивался.

— Скажи, кого надо спрашивать, — попросил Tax.

— Тебе? — сказал Дес.

Такисианин не смог заставить себя взглянуть джокеру в глаза. Он кивнул.

— Подожди, сейчас возьму пальто, — сказал Дес. Он вышел из квартиры тепло одетый, с меховой шапкой и видавшим виды бежевым зонтом в руках. — Вот, спрячь волосы под шапку, — велел он Тахиону, — и оставь здесь свое дурацкое пальто. Не хватало еще, чтобы тебя узнали Доктор подчинился. По пути Дес заглянул в магазин масок.

— Цыпленок? — удивился Tax, когда Дес передал ему маску. У нее были ярко-желтые перья, выпуклый оранжевый клюв и мягкий красный хохолок на макушке.

— Надевай! Я с первого взгляда понял, что это ты.

На Четэм-сквер устанавливали огромный кран — снимать полицейские машины с крыши «Шизиков». Клуб работал. Портье был лысый джокер семифутового роста и с клыками. Когда они попытались нырнуть под неоновые бедра шестигрудой танцовщицы, извивавшейся на шатре, он ухватил Деса за локоть.

— Джокерам здесь не место, — сказал он грубо.

— Отвяжись, Клыкан.

«Потянись и завладей его разумом», — подумал Тахион. Когда-то, еще до Блайз, он сделал бы это не задумываясь. Но сейчас он заколебался, и это лишило его уверенности.

Дес запустил руку в задний карман, вытащил оттуда бумажник и извлек из него пятидесятидолларовую купюру.

— Ты наблюдал, как спускают полицейские машины, — сказал он. — Меня не заметил.

— Ах да, — проговорил портье. Купюра исчезла в когтистой руке. — Эти краны такие забавные.

— Иногда деньги — самая могущественная сила из всех, — заметил Десмонд, когда они вошли в темную утробу клуба.