Дикие карты

Но если Грабовски не мог проникнуть сквозь защиту амулета, Радикал, похоже, не хотел или не мог контратаковать. Когда строитель заметил это, он попятился, угрожающе размахивая ключом. Мгновение спустя Радикал последовал его примеру движением текучим, как туман. Войтек принялся кружить против часовой стрелки. Радикал не уступал. Постепенно поляк увел своего длинноволосого противника в сторону от распростертого на земле Дугласа. Быстрее вихря он развернулся влево и набросился на зрителей. Радикал, которого такой поворот событий застиг врасплох, не успел отреагировать вовремя. Он прыгнул вперед, подгоняемый отчаянием, и накинул свой медальон на толстую, как древесный ствол, шею под ободком каски. Цепь звякнула, точно топор, вонзившийся в дерево; этому удару далеко было до того, что мог бы нанести Король ящериц, и он уж точно не шел ни в какое сравнение с чудовищной мощью ключа, но его оказалось достаточно, чтобы в голове у строителя помутилось и он полетел лицом в траву, грязь и растоптанные плакаты.

Радикал возвышался над ним, медленно помахивая медальоном. Мгновение спустя к нему, потирая бок и морщась, присоединился Дуглас.

— Похоже, он сломал мне пару ребер, вот здесь, — проскрежетал он знакомым тряским баритоном. — Что за дьявольщина?

Прямо у них на глазах нечеловечески мускулистая фигура строителя как-то сдулась и превратилась в коренастого лысеющего мужчину в мешковатой одежде, который лежал, уткнувшись лицом в грязь, и рыдал так, как будто у него разрывалось сердце. Дуглас тряхнул львиной гривой и обернулся к своему спасителю.

— Я — Том Дуглас. Большое спасибо, что спас мою задницу.

— Не стоит благодарности, приятель.

Дуглас шагнул вперед и обнял высокого белокурого юношу, и толпа разразилась радостными криками. Солдаты национальной гвардии обратились в бегство, бросив свой бронетранспортер.

Когда зажужжали телекамеры, Том Дуглас провозгласил Радикала своим товарищем по оружию и призвал устроить такой буйный праздник, подобного которому еще не видели в Бэй-Эриа. Пока полиция держала свое тревожное оцепление, а национальная гвардия зализывала раны, тысячи студентов хлынули в парк, чтобы чествовать героев-победителей. Брошенный бронетранспортер превратили в импровизированную сцену. По всему парку, словно разноцветные грибы, выросли палатки. Музыка, наркотики и выпивка лились рекой весь день и всю ночь.

А центром всех этих торжеств были Том Дуглас и его таинственный избавитель, окруженные прекрасными, сговорчивыми женщинами — и едва ли нашлась бы среди них более прекрасная и более сговорчивая, чем похожая на тростинку брюнетка с глазами цвета спрессованного льда, которую все называли Подсолнух и которая точно приросла к боку Радикала, как сиамский близнец. Незнакомец не назвал никакого иного имени и уклонялся от всех вопросов о своем происхождении, а о том, как ему удалось оказаться в нужном месте в нужное время, отвечал с застенчивой улыбкой:

— Я оказался там, потому что был нужен, приятель.

На рассвете следующего дня он незаметно ускользнул из редеющей толпы празднующих и исчез. Больше его не видели.

Весной 1971 года все обвинения против Тома Дугласа, проистекающие из столкновения в Народном парке, были сняты — по рекомендации доктора Тахиона, который по поручению СКИВПТа был призван на помощь в расследовании этого инцидента, — как раз в тот момент, когда новый альбом «Дестини» «Город ночи» поступил в продажу. Вскоре после этого Дуглас произвел в мире рока сенсацию, объявив, что прекращает свою деятельность — не только в качестве музыканта, но и в качестве туза.

Он прошел экспериментальный курс лечения у доктора Тахиона и попал в тридцать процентов тех счастливчиков, на кого оно подействовало. Король ящериц исчез навсегда, оставив после себя Томаса Мэриона Дугласа, который умер шесть месяцев спустя. Его потребление наркотиков и алкоголя достигло таких размеров, что лишь жизнестойкость туза помогала ему остаться в живых. Как только он лишился ее, его здоровье начало стремительно ухудшаться. Дуглас скончался от пневмонии в захудалом парижском отеле осенью 1971 года.

Что же касается строителя… В беседе с доктором Тахионом на следующий после столкновения день госпитализированный для обследования с небольшой контузией Войтек Грабовски настаивал на том, что враги не сломили его. «Тебе нужна лишь любовь», — гласила народная мудрость того времени — но именно любовь стала причиной его поражения: когда он бросился на толпу, то увидел перед собой Анну, свою жену, которую потерял два с половиной десятилетия назад.

Конечно, она была не совсем той Анной, поведал он печально; были некоторые различия: цвет волос, форма носа. И, разумеется, Анна никак не могла быть женщиной чуть за двадцать.