Дикие лошади

– Они все намеревались… за этим они и собрались… все они с ней… по очереди, и она хотела этого… Она держала пари, что они все не смогут этого, когда все грумы уедут на вторую утреннюю тренировку и через час должны будут вернуться обратно, и чтобы все они смотрели и подбадривали друг друга, в том стойле, которое для них было вместо постели… и все они были сумасшедшими, и она тоже… и Свин обхватил ладонями ее шею и поцеловал ее… и нажал… и она задохнулась… Он зашел слишком далеко… и ее лицо потемнело… ее кожа стала темной, и к тому времени, когда они осознали… они не смогли вернуть ее… – Голос его прервался, и немного погодя он выговорил: – Вы не удивлены, не так ли?

– Я не вставлю это в фильм.

– Я был так зол, – сказал он. – Как они могли! Как могла она позволить им? Ведь не было наркотиков…

– Вы знаете, – спросил я, – что от такого удушения почти всегда умирали только мужчины?

– О, Боже!.. Они хотели проверить, действует ли это на женщин.

Абсолютная бессмысленность этого до немоты потрясла нас обоих.

Я перевел дыхание и сказал:

– В «Барабанном бое» говорилось, что я не смогу раскрыть загадку смерти Сони, но я это сделал. Теперь мне остается найти того, кто убил Пола Паннира.

Джексон с силой оттолкнулся от ворот и шагнул ко мне, крича:

– Оставьте это! Оставьте всех нас в покое! Не снимайте этот мерзкий фильм!

Его крик заставил моего каратиста мигом выскочить из машины. Джексон смотрел с удивлением и тревогой, даже когда я успокаивающе помахал рукой, дабы «черный пояс» усмирил свои рефлексы.

Я сказал Джексону:

– Мой телохранитель – словно сторожевой пес. Не обращайте внимания. Кинокомпания настояла на его присутствии, потому что помимо вас есть и другие желающие остановить съемки этого фильма.

– Держу пари, что одна из них – эта сука Одри, ехидная сестричка Сони.

– И она тоже, – согласился я.

В дверях дома появилась Люси и позвала отца:

– Папа, тебе звонит дядя Ридли.

– Скажи ему, что я подойду через минуту. Когда она исчезла, я сказал:

– Ваш брат сегодня утром снимался в фильме, ездил верхом. Он будет недоволен моим присутствием.

– Почему?

– Он вам скажет.

– Я желал бы, чтобы вы никогда не приезжали, – горько сказал он и зашагал к своему дому, к своей спасительной гавани, к своим нормальным прелестным жене и дочери.

Я отправился обратно в Ньюмаркет, зная, что вел себя опрометчиво, но не жалел об этом. Я знал, кто убил Пола Паннира, но доказательства – это нечто большее, чем просто догадки. Полиции нужны доказательства, но я, по крайней мере, мог направить ее в нужную сторону.

Я думал об одной отдельной газетной вырезке, которую я обнаружил в папке, ныне лежавшей в сейфе О'Хары.

Валентин написал эту статью для колонки случайных сплетен. Газета вышла шесть недель спустя после смерти Сони, и об этой смерти там не упоминалось.

Там говорилось вот что:

«Ньюмаркетские источники сообщают, что жокей П.Г.Фальмут (19 лет), известный знакомым как Свин, уехал в Австралию, оформив разрешение на работу и надеясь обосноваться там. Родившийся и выросший в Корнуэлле, неподалеку от города, название которого совпадает с его фамилией, Свин Фальмут переехал в Ньюмаркет два года назад. Его притягательные личные качества и умение побеждать скоро снискали ему множество друзей. Несомненно, набравшись жокейского опыта, он мог бы добиться процветания в Англии, но мы желаем ему больших успехов в его новом заморском предприятии».

Вместе с заметкой была опубликована фотография улыбчивого, ясноглазого, добродушного с виду молодого человека в жокейском шлеме и рубашке, но заголовок статейки окатил меня ледяным ливнем понимания.

«Уход корнузлльского парня», – гласил он.

ГЛАВА 16

Мы снимали сцену повешения на следующее утро, в понедельник, в поделенном на части пустом стойле, смонтированном в доме наверху.

Монкрифф перекинул через скрещение балок веревку и сам повис на ней, проверяя прочность декорации, но благодаря монолитным шлакоблокам и мощным железным скобам, скрепляющим новые стены со старым полом, сооружение даже не дрогнуло, к зримому облегчению постановочного отдела. Устланные соломой бетонные плиты пола глушили гулкое эхо шагов, выдающее пустоту под ногами, погубившее ощущение реальности множества голливудских «дворцов», выстроенных, казалось бы, точно до последней балясины.

– Куда вы делись после нашего чрезвычайно короткого совещания прошлой ночью? – допытывался Монкрифф. – Говард искал вас по всему отелю.

– Неужели?

– Вы приехали в отель на машине, вы съели сэндвич, пока мы обсуждали сегодняшнюю работу, а потом исчезли.

– Разве? Ну, вот я здесь.

– Я сказал Говарду, что вы наверняка будете здесь сегодня утром.

– Огромное спасибо.

Монкрифф усмехнулся.

– Говард был встревожен.

– Хм… Ивонн уже здесь?

– Внизу, в гримерной, – с умильным видом кивнул Монкрифф. – Она такая красотка!

– Длинные белокурые волосы? Он кивнул.

– Как вы и заказывали. И все же где вы были?