Дикие нравы

Проследив за направлением его короткого тупорылого ствола, Андрей действительно увидел в гуще листвы прямо у себя над головой стремительные черно-белые фигуры, чем-то напомнившие ему человеческие скелеты, как их любили рисовать мультипликаторы. Эти смутные силуэты с обезьяньей ловкостью перескакивали с ветки на ветку, и автоматный ствол, следуя за ними, все время запаздывал. Хотя долго это продолжаться, конечно, не могло, даже самому проворному человеку не тягаться в скорости с пулей. Но в тот момент, когда автомат все же коротко кашлянул, изрыгая первую неуверенную очередь, тяжелая веревочная сеть, укрепленная по краям грузом, свалилась на них с дерева, сбивая с ног, опутывая своими петлями. А в следующее мгновение с дикими воплями с веток повалились размалеванные белой краской обнаженные тела, придавливая их к земле своим весом, набрасывая на них все новые и новые веревки.

— Вот таким неожиданным образом я и сменил одних пленителей на других, — хмыкнул, разводя руками, Андрей.

— То есть вот так вот запросто голозадые дикари уделали трех вооруженных до зубов молодчиков?

— Что они голозадые, ты может быть и прав, но при этом далеко не лохи, — ухмыльнулся наблюдатель. — То, что вы их так легко в лагере накромсали, так это просто повезло, эффект неожиданности и все такое прочее. На самом деле, когда ты находишься среди джунглей, где они чувствуют себя как рыба в воде, шансы не то чтобы уравниваются, а я бы даже сказал, стремительно растут в их пользу. Сам посуди, ты среди этих зарослей словно слепой котенок. И много ли толку от того, что за сотню метров ты можешь положить в мишень девять пуль из десяти? Там на таком расстоянии просто ничего не увидишь. Так что отравленная стрела, выпущенная из укрытия в твою спину гораздо опаснее, чем твоя пуля пущенная вслепую. Не даром же, в конце концов, за столько лет постоянных преследований их так и не извели под корень и даже не заставили отказаться от привычки жрать человечину.

— Кстати о привычках, чего же они тебя-то не сожрали?

— А-а, вон ты о чем! Там, видишь ли, не все так просто, они же людей жрут не от голода, — начал пояснять Андрей, но, поймав удивленный взгляд Максима, тут же поправился. — Ну, от голода конечно тоже, в Африке мясо редкость, сам знаешь. Но основное все-таки не в этом. Главное это соблюдение определенных ритуалов. Ты же знаешь, что сами себя кигани к людям в полном смысле этого слова не причисляют и ведут свою родословную от леопардов. Так вот, люди для них в принципе всего лишь дичь, но дичь не такая, как допустим антилопа или буйвол, а особая, обладающая душой и разумом. Так что если такую дичь просто так зажарить и сожрать, то душа будет возвращаться по ночам и мстить убийцам. Чего ты ржешь? Это ты в загробную жизнь не веришь, потому что белый и цивилизованный, а здесь к этому очень серьезно относятся. Поэтому чтобы кого-нибудь сожрать, нужен определенный обряд, и обязательно присутствие колдуна для проведения всех необходимых ритуалов.

— И что? Тебя не сожрали, потому что колдуна под рукой не нашлось? Что-то я не слишком верю, в действенность подобных аргументов, когда начинает урчать в людоедском желудке…

— Правильно не веришь, у нас тоже даже священники посты не слишком рвутся соблюдать. Но в нашем случае колдун как раз был на месте. Дело в том, что нас отловил охотничий отряд кигани, который как раз и осуществлял патрульный рейд, обходя свои владения. Само собой колдун с ними был, куда же без него. Дело в том, что нкуды сами нарвались, когда устроили пальбу на дороге. Разведчики кигани в тот момент были рядом и конечно, пожелали узнать, в чем дело, что за стрельба происходит в их законной вотчине. Ну а потом, разобравшись, что четверо человек рискнули двинуться прямиком через джунгли, они сообразили, что добыча сама идет в руки, и приготовили нам горячую встречу.

— А в избушке людоед, заходи-ка на обед, — припомнил Максим изречение Карабаса.

— Вот-вот, — согласился Андрей. — Что-то в этом роде, но только в отличие от обычного обеда тут распоряжается не столько шеф-повар, сколько колдун. Именно он определяет, кого и когда можно есть.

— Это, каким же образом? — хохотнул Макс, представив себе это действо. — Пробует что ли?

— Не пробует, — отрезал Андрей, поежившись от неприятного воспоминания. — Долго-долго в глаза смотрит и при этом такое ощущение, что чужие пальцы тебе все мозги переворачивают на изнанку. Так и шныряют у тебя под черепушкой, так и роются там внутри.

— Да ну, ты скажешь, тоже, — деланно усмехнулся Максим.

— Представь себе! Короче, меня этот старый пердун сразу забраковал. Сказал, что белых людей вообще есть нельзя, табу. Еще с давних времен. Так, мол, ему предки завещали, а воля предков свята и нерушима. Похоже, когда-то давно его дедушки сожрали кого-то кого не следовало, ну и всыпали им за это так, что до сих пор табу не забылось.

— Вполне могло быть, — согласился Максим. — Раньше с ними тут особо не церемонились, не было тогда ООНии и гуманизм тоже, как-то в моде не был. Вот и держался авторитет белых людей, не то, что сейчас.