Дикие сердца (ЛП)

Я пять минут борюсь с кошмаром в виде эластичного платья, пока, наконец, оно не надето. Едва прикрывает мою киску, но надето. Затем я надеваю туфли на каблуках для стриптиза и, пошатываясь, выхожу из гардеробной.

Когда Слоан поворачивается, чтобы посмотреть на меня, я вскидываю руки в воздух. — Вот. Теперь довольна? Я Джулия Робертс в "Красотке", только с более неряшливым гардеробом и без счастливого конца.

Слоан молча смотрит на меня широко раскрытыми глазами.

Я бы сорвала это дурацкое платье, но, думаю, мне понадобятся ножницы, чтобы избавиться от него.

— Скажи мне что-нибудь приятное, Голливуд, или, клянусь богом, я тебя порежу.

Она мягко говорит: — Ты прекрасно выглядишь.

—О-хо-хо! Отличная идея. Действуй по-крупному или отправляйся домой, верно?

—Нет, я серьезно. Ты прекрасно выглядишь.

Я тяжело выдыхаю от отвращения. — Конечно. Я просто красивая проститутка, которая выходит на вечер романтических встреч в переулках, чтобы заработать пригоршни потных долларовых купюр. Давай покончим с этим и пойдем есть. У меня сейчас опасно низкий уровень сахара в крови. Я свирепо смотрю на нее. — Я могу ударить ножом ближайшего человека.

Она с надеждой спрашивает: — Ты взяла с собой контактные линзы?

—Очки остаются на мне.

Она удручена, но быстро приходит в себя. — Хорошо, но позволь мне просто ... слегка мазнуть помадой и тушью...

Я слишком голодна, чтобы продолжать спор, поэтому уступаю. — У тебя ровно шестьдесят секунд. И никакого этого липкого дерьма с тональником!

Слоан радостно бежит обратно в ванную, появляясь оттуда в мгновение ока с одним фиолетовым тюбиком и одним серебряным тюбиком в руке. Она работает быстро, одно маленькое милосердие, затем прыгает вверх-вниз передо мной, хлопая в ладоши от восторга.

Я решительно говорю: — Сестра, ты совершенно сошла с ума.

—Так поступит каждый мужчина, который увидит тебя сегодня вечером.

— Ставлю сто баксов, что даже один мужчина не посмотрит дважды на меня. Если только он не ищет печального и унизительного сексуального опыта с платной незнакомкой, но это не в счет.

Слоан наклоняет голову и улыбается. — Я бы приняла это пари, но сомневаюсь, что у тебя найдутся деньги.

—Отлично. Ставлю на кон две коробки Twizzlers с арбузным вкусом. Но когда я выиграю, ты будешь мне должна ...

Я оглядываю комнату в поисках вдохновения, затем указываю на круглый приставной столик, заваленный дорогими на вид безделушками. — Вон та милая коробочка с павлином наверху.

—Это швейцарская серебряная шкатулка с фузеей "Поющие птицы" 1860 года выпуска. Она стоит более восьмидесяти тысяч долларов.

Я улыбаюсь. – Так что, цыпленок?

Она протягивает руку. Я пожимаю ее.

Затем я целенаправленно иду за ней, когда мы выходим из комнаты.

На полпути по коридору ей приходится схватить меня за руку, чтобы я не упала.

— Когда ты в последний раз надевала каблуки? спрашивает она, поддерживая меня.

— По окончанию колледжа.

— Я потрясена, что ты не упала ничком на сцене, когда шла принимать диплом.

— Кто сказал, что я этого не сделала?

— Боже, ты безнадежна.

— Пожалуйста, помолчи. Мои внутренние демоны требуют, чтобы я убила тебя, и я хочу услышать, что они скажут.

— Хорошо, но прежде чем я замолчу, я просто должна добавить одну вещь.

— Конечно.

— Спасибо.

Она звучит так искренне, что мне приходится бросить на нее подозрительный косой взгляд, чтобы увидеть выражение ее лица. Удивительно, но она тоже выглядит искренней.

— За что ты меня благодаришь?

— Я знаю, что ты делаешь это только для меня. Она смотрит на мое платье развратной дамы. — Ты могла отказаться и надеть еще свою отвратительную серую спортивную одежду, но ты этого не сделала. Так что спасибо тебе.

Грр. Она милая. Я не защищаюсь от своей сестры, когда она милая.

Это как если бы Дракула воспользовался моментом, прежде чем разорвать тебе горло своими клыками и высосать всю твою кровь, чтобы сказать несколько вежливых слов о твоем прекрасном вкусе в дизайне интерьера.

Это дезориентирует.

Мы заворачиваем за угол коридора и направляемся в фойе, когда Слоан замечает Паука, пересекающего обширную площадь, отделанную гулким мрамором, которую она называет — "гостиной". Она такая большая, что здесь легко можно было бы проводить свадьбы будущих наследников трона Дома Виндзоров на случай, если Вестминстерское аббатство сгорит дотла.

— Паук! —з овет она. — Не мог бы ты подойти сюда на минутку, пожалуйста?

В руке он держит банку содовой. Делая глоток, он поворачивает голову и смотрит в нашу сторону.

Он смотрит на меня.

Жидкость резко брызжет у него изо рта огромным гейзером, как будто его только что сильно ударили в живот. Он смотрит на меня, застыв и разинув рот, с подбородка капает газировка.

Слоан останавливается и самодовольно поворачивается ко мне. — Ты должна мне две коробки Twizzlers.

Щеки горят, я бормочу: — Дай мне передохнуть. Это была не самая положительная реакция. Бедняга так перепугался, что чуть не задохнулся до смерти.

— Того, чего вы не знаете о мужчинах, хватило бы на все тридцать два тома Британской энциклопедии.

— Теперь это есть в Интернете, бабуля.