Дикие собаки

Зря я себе имплант поставил, можно было бы и просто речевой связью с ВК обойтись, но что теперь жалеть, дело сделано. Авось, обойдется. Да, мы ксенофобы, ибо весь человеческий опыт просто вопиёт: любой, кто не из твоей стаи, в девяноста случаях из ста враг, а не друг. Да, все мы немного с прибабахом, и у меня иной раз возникает в голове мысль, что неплохо бы прихватить в метро баллон с ипритом, но это сугубо человеческие дела, мы между собой сами разберемся. Нефик совать свой нос в наши разборки. Критик, понимаешь ли, нашёлся. Тем не менее, я сделал вид, что всё в порядке, что я по-прежнему доверяю ВК-1020 и готов и дальше слушать его бредни. В кладовке я взял литрушку спирта, всё прочее смахнул в утилизатор. Для протирки оптических осей ЦИАТИМ не нужен, это даже младшему лаборанту понятно. Надо ещё Ичила вытащить, поговорить с ним.

— Давай, вещай ретроспекции. Умник, блин.

Империя раскатала агрессора за месяц, заодно поиграла мускулами перед соседями и провинциями — дескать, и не думайте даже, о то будет, как всегда. Тем не менее, политика Императора начала меняться, сначала совсем незаметно, а потом все больше и больше. В общество проникли разные домыслы и слухи, что это связано с наследием сумасшедшего профессора Аббааса, герцога и любовника Её Высочества. Никто эти слухи не подтверждал, но и не опровергал. Принцесса вернулась в Харкадар через пять лет, с пятьюстами воинами-степняками и обозом на полторы тысячи человек. Где она была, что с ней за это время происходило, она так никому и не сказала. Уставшая, с седыми прядями в волосах, она немедленно начала строить подданных. Исключение составляли ветераны дивизии «Эдельвейс», которые первыми ворвались на Харкадар. Их осталось-то всего четверо. Нет, ничуть она не изменилась за эти годы, и многие пошли пешком, гремя кандалами, на стройку века. В укромном месте принцесса начала строить научно-исследовательский институт «Наследие предков», в дальнейшем именуемый НИИНП, жутко засекреченный и, впоследствии, непременная цель всех шпионов и диверсантов.

Для Империи профессор Аббаас умер, но дело его, похоже, жило. Подозрение подтверждало то, что в метрополии появился совершенно антинаучный труд, гневно заклейменный всеми авторитетными академическими кругами, пронизанный абсолютно дикими идеями, больше подходящими шаману из окраинных миров, нежели научному работнику. Тем не менее, книга «Основные атрибуты имманентного трансцендирования при нелинейном переносе метаданных» послужила теоретической основой для создания синтезаторов и молекулярных сборщиков. Все остальные труды покойного герцога по биологии, генетике, химии и материаловедению так никогда и не увидели свет, запертые в архивах НИИНП.

Сама принцесса невылазно сидела в своём Институте, изредка приезжая в столицу, и то, исключительно на день рождения Императора. Степняков, которых она притащила невесть откуда, она холила и лелеяла, они составляли теперь её личную охрану. И не зря, в милом аристократическом приволье, где произрастала Айя, степняки без слов рубили всякого, кто к ней не подползал на брюхе с расстояния в двадцать шагов. По-имперски они не понимали, жили в юртах, и вообще, дикари необразованные. Зато принцесса теперь была в абсолютной безопасности, тем более что внезапно второй герцог Аббаас воспылал любовью к своему брату и решил отмстить за поруганную честь рода. Только почему-то избрал целью тот самый НИИНП и принцессу. На этот раз Аббаасам вломили ещё на дальних подступах. Потом было ещё четыре попытки взять под контроль исследовательский центр, и все они провалились.