Дикий дракон Сандеррина

До пяти утра оставалась еще прорва времени, и я вполне мог принять участие в крупной игре в «Красной шляпке», но повернул домой. В дорогу с таким грузом лучше выходить на свежую голову, и пусть я не сплю ночь напролет, как добропорядочные люди, все равно стоит полежать с закрытыми глазами. В дороге мне вряд ли удастся настолько расслабиться.

Глава 2

Утро пахло дымом. Не костром и даже не обычной печью, а чем-то непривычным и неприятным. Примерно так ощущается запах большой самоходки или паровоза – к сгоревшему углю примешивается что-то маслянистое и металлическое, сладковатое даже. Я бы сказал, привкус был кровавым, тем более что рассвет располагал к такому сравнению: свинцово-серые тучи лежали на крышах домов, а пробивающийся сквозь чад и гарь утренний свет казался не нежно-розовым, а красным, будто на закате.

Кто-то сказал бы, что такой рассвет – дурное предзнаменование. Я же отметил, что дело идет к дождю, только соберется он не сегодня и даже не завтра. Ну а до того момента, как тучи разразятся ливнем, придется страдать от влажной духоты и несильной, но надоедливой головной боли, во всяком случае, мне. Остальные обычно не настолько чувствительны к перемене погоды. Да и меня за городом, скорее всего, отпустит, а нет – у меня есть при себе замечательные пилюли на все случаи жизни.

Обоз я проверил от и до. Знаю, мое занудство многих раздражает, но я давно постановил для себя, что ни на полшага не отступлю от буквы договора и закона. О духе еще можно поспорить, но в остальном ко мне придраться невозможно – положение обязывает.

Веговер не подкачал: все оказалось в полном порядке. Не хватало одного запасного ведра, но это было легко поправимо – работник живо принес новенькое и прицепил к задку телеги.

Проверил я и дракона. Со вчерашнего вечера ничего не изменилось: зверь все так же лежал на платформе (перегруженной в большой фургон), глаз не открывал, не шевелился, дышал едва заметно. От него тянуло дымом и металлом, понял я, сунувшись под брезентовый тент. Вот почему мне с утра мерещился этот запах: вчера нанюхался, в голове и засело в связи с заданием.

Память на подобные вещи у меня очень хорошая, и не всегда поймешь, благо это или наоборот. Если удастся сообразить, почему вдруг вспомнилось что-то конкретное, может помочь и натолкнуть на некую мысль, а если нет… что ж, в таком случае остается только махнуть рукой.

В данном случае я мог утверждать одно: запах крови примешался откуда-то еще. Его я точно не обонял, значит, воображение подбросило сюрприз. Такое со мной случалось, и я не удивился. Напомнил себе о том, что нужно внимательно смотреть по сторонам, и прервал процесс самоанализа. Надеюсь, на это еще найдется время… а пока меня ждали более насущные дела.

Чародеи.

– А где же ваши знаменитые красные перчатки? – первым делом спросила Тродда Викке, услышав мое имя.

– Полагаете, стоит привлекать всеобщее внимание такой яркой деталью туалета? – осведомился я, поправив обычные дорожные перчатки. Черные, разумеется.

– Право, мне хотелось взглянуть на вас во всей красе, господин Сандеррин.

– Называйте меня просто Санди, – попросил я.

– Как вам будет угодно, – улыбнулась она.

У нее были полные темно-красные губы, но взгляд на них не вызывал желания попробовать, каковы они на вкус. Я и так мог представить: горячие, липкие, с химическим сладковатым неприятным привкусом помады.

Тродда оказалась высокой – почти вровень со мной – стройной и пышногрудой. Соломенного цвета волосы она заплетала в косы и укладывала короной вокруг головы, что прибавляло ей роста и вынуждало соблюдать королевскую осанку, потому что с таким грузом на макушке иначе держаться сложно. Симпатичное, чуточку простоватое лицо могло ввести в заблуждение, однако Тродду выдавал взгляд широко распахнутых синих глаз: он принадлежал далеко не юной девушке, но хорошо пожившей женщине. О возрасте ее я не взялся бы судить – чародеи стареют медленнее обычных людей, – но счел бы ее ровесницей Веговера, а тому уже под семьдесят, хотя выглядит он на двадцать лет моложе.

На фоне Тродды ее супруг, Сарго, выглядел карикатурным персонажем из комической пьесы. Обычно именно такие типы оказываются рогоносцами: жена изменяет едва ли не у них на глазах, но они ровным счетом ничего не замечают. Правда, если уж заметят (и, главное, поверят, что увиденное не есть розыгрыш или постановочное действо с целью очернить супругу), тогда в них просыпается зверь…

Сарго был щуплым, узкоплечим, с намечающимся брюшком. Темные волосы он расчесывал на прямой пробор и, судя по запаху, немилосердно напомаживал, чтобы не стояли дыбом. Короткие усики и очки в модной прямоугольной оправе дополняли ансамбль.

Странная парочка. Хотя я видал и не такие.

– Наслышан о вас, господин… э-э-э… Санди, – произнес он неожиданно глубоким баритоном и протянул мне руку.

Я не ответил на его жест: если Сарго наслышан обо мне, то знает, что я никому не подаю руки. И дело не в моем дурном воспитании, как легко предположить.

Очевидно, он вспомнил об этом, потому что смущенно пробормотал: