Дикий гусь

Не знаю, сколько мы топали по этой норе, уходящей все вниз и вниз — наверно, долго. Знаю только, что стены у нее оказались покрытыми жутко липучей грязью — когда приходится протискиваться боком или задевать головой свод, это очень ощутимо. Потом мы свернули в более широкий поход, а когда впереди замаячил низкий каменный туннель с круглым сводом, нас наконец окликнули. Собеседников я не видел, но судя по тону, они сначала намеревались пристрелить нас — разговор велся все на том же непонятном арго. Но Малыш тут же вступил в яростный торг и в конце концов вышел победителем — из темноты вынырнула четверка мрачных личностей, трое занялись Хапльзоргом — похоже, старому козлу придется-таки поделиться полученной выручкой! — а один, заросший до глаз детинушка наружности явно криминальной, в потасканной матросской робе и новеньких офицерских сапогах, вызвался нас проводить. По пути нас еще несколько раз окликали, верзила, идущий впереди, отвечал что-то неразборчивое, и продолжали идти мы без всяких помех. Мы миновали еще один каменный коридор, на сей раз пошире и повыше, но прошли по нему совсем уже недолго — за следующим поворотом перед нами открылся зал величиной со среднюю базарную площадь.

Хотите знать, как выглядит изнутри преисподняя — загляните на досуге в Нижний город… В воздухе висит застоявшийся чад от множества костров (интересно, а основной дым куда выходит?), вокруг них расположились кучки самых разнообразных личностей. Все, что их объединяет — они жутко грязные и копченые. У одного костра жрут, у другого собралась толпа — там режутся в кости, у третьего, яростно рыча на посторонних, делят добычу… Такой мелочью, как клеймо на лбу или отрезанные уши, тут, по-моему, удивить кого-то сложно. Тут же шарятся бабы, все как на подбор толстые, грязные, пьяные, в рванье, почти утратившие сходство с женщинами — но местных этим не остановишь, то одну хватают, то другую, тащат куда-то в темноту…К своему удивлению я заметил в этой сутолоке даже нескольких детей, совсем пацанят.

Если б у меня оставалась душа, это зрелище, безусловно, навсегда б ее травмировало. К моему облегчению, "общий зал" мы миновали довольно быстро, на нас никто даже внимания не обратил. Через пару поворотов мы снова попали в большое помещение, где собиралась публика почище (по уголовным меркам, естественно). Там шла великая пьянка, но нас все же попытались тормознуть, на что провожатый наш на сей раз ответил просто и понятно: "К Изе от Хромого". Посреди зала, ни на кого не обращая внимания, стоял, гордо вскинув голову, молодой человек с бледным, изможденным пьянством лицом, похожий на Слиггера как родной брат (а может, он им и был). Прижав к подбородку странный инструмент, напоминающий скрипку, он выводил на нем (я ушам своим не поверил!) нечто, до жути смахивающее на «Сороковую» Моцарта. Я было раскрыл пасть и развесил уши, но приходилось поспевать за Малышом, а сзади подталкивал Роджер. Ладно, если представится случай, я с этим музыкантом еще побеседую…

Дальше мы шли совсем уже недолго — перед нами открылась комнатка, довольно ярко освещенная факелами, в которой мыкалось около десятка здоровяков, все трезвые и при оружии. И тут же я почувствовал Силу — исходила она из дальнего конца комнаты, отгороженного дощатой перегородкой. Бог ты мой, неужто этот Изя еще и Чародей? Только этого для полного счастья не хватало…

Все обошлось без лишних формальностей — просто наш провожатый снова сказал, от кого мы и к кому, и нас пропустили за перегородку. Еще не успели мы туда войти, как из-за нее послышался голос — гнусавый и надтреснутый:

— Среди них орденец, Изя!

Так, значит этот Изя сам не Чародей. Пустячок, а приятно…

Мы вошли в малюсенькую дверь, телохранители сопели нам в спину. М-да, по сравнению с тем, что мы тут видели, комнатка просто поражает своей чистотой и освещенностью — даже потолок можно разглядеть. Но на потолок я пялиться не собирался, вместо этого переключил внимание на человека в черно-серебряном камзоле, сидящего за столиком. На низкой скамеечке у его ног скукожился какой-то бледный, испитой типчик, который тут же ткнул в меня пальцем:

— Вот он!

Я оставил его слова без внимания, изучая старика в черно-серебряном. Роскошная седая борода, черные проницательные глаза, крупный семитский нос, но в углах губ притаилась насмешка над всем и всеми…Помесь библейского пророка с отощавшим Фальстафом. А он, в свою очередь, разглядывал нас — недолго. Потом он заговорил:

— Изя? А что Изя? Все ходят и просят — Изя, сделай то, сделай се…Вы считаете, Изя — пророк Авраам и может все, что его просят? А я всего старик. Вы пришли от Хромого, и значит, опять будете просить…

Ого, вот это номер — выговор классический, самый настоящий одесский. Как у него еще акцент сохранился?.. И фразу свою он выпалил прямо-таки в пулеметном темпе, от чего мои товарищи совсем ошалели. Ну, уж "там"-то я в Одессе побывать ухитрился, причем не раз…

Наконец Старый вымолвил:

— Изя, нас прислал Хромой. Он сказал, что ты можешь показать вход в Цитадель.