Дикий Талант

— Вы считаете? — Красавчик покачал головой. — Я даю ему кроликов по часам. Он все время голоден. В таком возрасте и в таком состоянии кровь нужна понемногу, но часто. Чем чаще, тем лучше. Жан очень старый, к тому же жить со скрижалями в груди… Понимаете, миледи? Серебро убивает Жана второе столетие подряд. Удивительно, что он вообще так долго протянул… Жан — разрешенный вампир.

— А ты — нет? Красавчик улыбнулся.

— Понятно. И почему Элжерон…

— Кхм, — сказал вампир.

— Не Элжерон? Тогда кто? Корт? Лорд Молния никогда бы…

— Мне кажется, лорду Молнии понравилось это не больше, чем вам, миледи.

— Я не говорила, что мне это не нравится… Древоточец! Как я сразу не догадалась. Он тебя нашел?

— Ваша догадливость делает вам честь.

Слово «честь» вампир произнес слегка в нос — как делают южане.

Внезапно Лота поняла, что напоминает ей выговор Красавчика.

— Ты лютецианец?

Красавчик улыбнулся.

— Возможно, миледи. Не могу сказать точно. Вампиры плохо помнят жизнь до рождения.

— А ты… что ты помнишь?

Некоторое время Красавчик смотрел на Лоту. Молчал.

«Я на самом деле хочу знать. Поверь мне».

Вампир подошел к книжному шкафу. Повернулся к гостье спиной, игнорируя приличия. Со стороны казалось, что он читает названия на корешках.

— В основном лица, — заговорил Яким. — Цвета. Иногда запахи. Это очень странно, миледи… Трудно объяснить. Запахи, просто запахи — отдельные, несвязные, они не образуют единой картины, как сейчас. Словно из другой жизни. Большинство вампиров не различают цвета, миледи. Запахи заменяют нам привычную картину мира, окрашивают все в полутона. Черный мир, серый, очень редко — желтый… И свет, который видят все вампиры, — холодный, пугающий, безжалостный. Это серебро.

Красавчик помолчал.

— Красноватый свет, — сказал Яким. — Вот что мы видим. Любой из нас. Этот свет режет глаза, миледи.

Он повернулся, заставив Лоту отступить. В глазах вампира была боль.

— Вы знаете, что такое скрижали запрета? Это серебряные скобы — небольшие, размером с фалангу пальца. — Вампир показал. — И серебра там совсем чуть-чуть — но у этих малышек огромная власть над такими, как я… В гетто это называется: «приютить Серебряного Джона».

Красавчик дернул плечом, сгорбился — стал в этот миг неуловимо похожим на старого Жана.

— Разрешенных вампиров немного. Им завидуют, их боятся. Они единственные, кто может выходить из гетто. Слуги, привратники, ищейки, мясники. Иногда — солдаты. Попасть в диверсионный отряд мечтают многие. Там можно быть почти на равных…

Пауза.

— …на равных с людьми, — закончил он. Поднял голову в упор посмотрел на Лоту. Ну что, урожденная Малиган, читалось в его глазах, что ты на это скажешь? «Ничего».

— А ты? — спросила Лота.

— Я предпочитаю быть свободным.

— Но ты же служишь Элжерону?

Яким улыбнулся. Своей прежней издевательской улыбкой.

— Верно, миледи. Служу.

«Кроме орков, носферату и собак».

(Предупреждение на дверях общественной библиотеки Ура, Блистательного и Проклятого.)

«Вампирам и собакам вход запрещен».

(Вывеска на входе в кабачок «Веселая гусеница».)

«Гнилушки — вон из Ура!!!!!»

(Надпись на стене квартала Склепов.)

Ужин был изумительно плох. Снова все выглядело, как на картинке, запах сводил с ума — но, увы! Повар Элжерона продолжал ненавидеть человечество.

«Интересно, телятина-то в чем перед ним провинилась?»

Несмотря на голод, Лота смогла проглотить только пару кусочков. Положила нож и вилку, отодвинула поднос. От горечи сводило язык. Сколько можно, в конце-то концов?! Надо пожаловаться кастеляну. Или пойти на кухню, найти Повара и пристрелить на месте. А что? Вполне в духе семейных традиций.

Камень-Сердце, конечно, нет! Сварить в котле — вот стиль настоящего Малигана. Или, там, превратить в коврик с глазами… А пристрелить — это детство.

Лота вздохнула. Живот подвело, как бывало раньше, когда, заигравшись с Ришье и Гэвином, она пропускала разом обед и ужин. Тогда, помнится, очень выручал визит к кому-нибудь из родственников… К кому-нибудь не из самых жутких, конечно.

Хотя мама бы не одобрила, если бы узнала.

У каждого Малигана, жившего тогда в Логове, имелись свои повара и свои запасы еды. Семейная паранойя. В те годы, правда, Логово было гораздо более обитаемо.

Прийти в Логово решится далеко не всякий. Гнездо сумасшедших колдунов мало располагает к разговору о делах. А дела — это золото. Время сейчас такое, что влияние клана держится не столько на Древней крови и черной магии, сколько на деньгах. Все кланы это понимают. Слотеры делают магическое оружие. В этом они лучшие. Морганы — специалисты по портальным переброскам на дальние расстояния. Специальность Треверсов — заклинания стазиса для армейского провианта, промышленных зомби и так далее…

Финансовая мощь клана Малиганов издавна держится на производстве големов.